Опять же человек, вглядывающийся в кристалл, чьи телепатические способности будут обсуждаться позже (гл. V), получал возможность совершать это действие лишь потому, что раньше он проявил во время бодрствования свою восприимчивость к галлюцинациям.
В своих ранних размышлениях о жизни и душе дикие люди опирались не только на так легко забываемые сновидения. Они включали в них поразительный и более запоминающийся опыт бодрствования, и мы вместе с м–ром Тайлором согласны с этим суждением.
Размышляя над такими явлениями, древние дикари- философы должны были сделать следующие выводы: 1) человек имеет «жизнь» (которая временно оставляет его, когда он спит, и окончательно покидает его, когда он умирает); 2) человек обладает также «призраком» (который является другим людям в их видениях и снах). Дикий философ мог затем «комбинировать свою информацию» подобно тому, как это делали изощренные китайские метафизики. Он мог просто–напросто «объединить жизнь и призрак» как «проявления одной и той же души». Результатом такого объединения могла быть «призрачная душа» или «душа–призрак».
Эта душа–призрак была высоко организованным созданием, «легкой дымкой или тенью», сознающей и способной оживлять тело, по большей части невидимой и неосязаемой, «обладающей к тому же физической силой», существующей и являющейся людям после смерти тела, способной воздействовать на других людей, на животных и на вещи[16].
Когда первобытные мыслители (о времени и умственных предпосылках этого мы ничего не знаем) сформулировали гипотезы о сознающей, обладающей силой и отделяющейся душе, способной к существованию после смерти тела, для них не составило большого труда, как утверждает м–р Тайлор, развить остальные стороны религии. Могущественный призрак умершего человека мог увеличивать свое могущество до тех пор, пока не становился Богом, а его изначальный носитель предавался забвению. Не таким трудным логическим шагом, возможно, был также переход к представлению о том, что однажды возникшие души или духи могли не принадлежать людям вообще. Мы можем сказать, что это только le premier pas qui coute[17], шаг к вере в продолжающую существовать отдельную душу. Однако, когда мы вспоминаем, что м–р Тайлор теоретизирует о дикарях, находящихся на едва различимой стадии человеческой эволюции, дикарях, о которых мы практически ничего не знаем, дикарях более отсталых, чем аборигены Австралии и бушмены (те и другие уже имеют богов), мы должны признать, что он наделяет этих диких людей большой изобретательностью и сильно развитыми способностями к абстрактному мышлению. Возможно, он прав. Первобытных людей можно считать глубокими мыслителями, подобно тому, как мы можем считать, что древние пчелы были более умными, чем современные, поскольку они смогли изобрести систему шестиугольных ячеек в сотах. Следует также отметить, что именно древние рыбы натолкнулись на идею умервщления насекомых струей воды, а сейчас этот план действий просто наследуется.
