— Надо же, ты так и не ложилась! — воскликнула Сандра, спустившись утром к завтраку. — Чем занималась?
— Целовалась с Бадом. — Голос Марго звучал вполне беззаботно, хотя на самом деле на душе кошки скребли.
— И все?
— Пока все.
Глаза их встретились, сцепились и разошлись, Сандра пожала плечами и принялась намазывать тост маслом.
— Только не надо так на меня смотреть, — попросила Марго. — Думаешь, я слишком стара для подобных романов?
— Я ничего такого не думаю. Ты не старая и очень красивая, куда красивее меня. Меня не это беспокоит.
— А что? То, что он на двенадцать лет меня моложе? Так я же замуж за него не собираюсь.
— Бад тебя любит.
— Ничего. Полюбит-полюбит и перестанет.
Синие глаза Марго потемнели и стали почти черными. Меж бровей появилась жесткая складка, но Сандра не заметила этих перемен.
— Вот видишь, какая ты эгоистка! Совсем о нем не думаешь.
— О нем? Лихо! Я думаю обо всех: о тебе, об Алеке, теперь вот должна думать о Баде — это нормально. Но стоило мне подумать о себе… А ты знаешь, что у меня два года уже не было мужчины, что я выматываю себя работой, чтобы не думать ни о чем, снимаю стресс с помощью душа, а сама представляю, что со мной Алек. После этаких медитаций очень хочется повеситься.
Марго замолчала, глядя перед собой сухими глазами. Сандра подошла к ней, опустилась на колени и обхватила руками. Спрятала лицо куда-то под локоть Марго и забормотала:
— Прости, прости, прости… Делай, что хочешь. Ты все равно самая лучшая.
А Марго, улыбаясь, гладила ее по волосам и думала, что девочка, не надо ничего начинать с Бадом. И еще думала, что все равно начнет, потому что любовь, как наркотик, нюхнул раз, другой — и увяз. Вот и она не может уже обойтись без его восторженных глаз, которые видят ее одну. Она не любит Бада и, наверное, никогда не полюбит, так хоть погреется у его огня.
Лежать в траве было жестко и щекотно. И, что самое досадное, почесаться нельзя, потому что тело разорвано на куски, и каждый кусочек жил своей отдельной жизнью.
А на лужайке, где он так неосмотрительно растерял себя, буйствовало лето, купаясь в солнечных лучах и медвяном запахе клевера. Порхали разноцветные бабочки, трепеща волшебными крылышками; раскатисто гудя, сновали деловитые шмели; зигзагами носились прозрачные стрекозы. И среди всего этого великолепия бродила Сандра, почему-то одетая в белое кисейное платье времен королевы Виктории и белую же широкополую шляпу с лентами. Черт побери, совсем не в ее стиле, а красиво! Она прижимала к груди руки, скорбно качая головой, лицо было сосредоточенно и печально.
