Темное небо.
Боги создают небо; оно отражает их настроение, и в этот день они были мрачны. Лето было в разгаре, и колючий дождь хлестал с востока. Казалось, что наступила зима.
Я ехал на Молнии, своем лучшем коне. Это был черный как ночь жеребец с серой косой чертой на шкуре, сужающейся к крупу. Я назвал его в честь одной великолепной гончей, которую принес в жертву Тору.
Я не хотел убивать эту собаку, но боги жестоки с нами; они требуют жертв, а потом не замечают наших просьб. Молния была огромным животным, мощным и угрюмым, настоящим боевым конем. В этот мрачный день я находился в ореоле своей воинской славы.
Я был весь в коже и стали, с кольчугой поверх одежды. Вздох Змея, лучший из мечей, висел на моем левом боку, хотя для врага, с которым мне предстояло столкнуться в этот день, не нужен был ни меч, ни щит, ни топор. Но я все равно взял его с собой, ведь Вздох Змея являлся моим спутником. Я по-прежнему владею им.
Когда я умру, что должно скоро случиться, кто-нибудь сомкнет мои пальцы на потертых кожаных переплетах его рукояти, и он отправится вместе со мной в Вальхаллу, зал павших воинов в чертогах высших богов, где мы будем пировать.
Но это случится не сегодня.
В тот мрачный летний день я сидел в седле посреди грязной улицы в ожидании врагов. Я их слышал, но не видел. Они знали, что я там.
Улица была достаточно широкой, чтобы могли разъехаться две повозки. Дома с каждой стороны были построены из глины и соломы и покрыты тростником, почерневшим от дождя и густо заросшим лишайником.
Копыта лошади полностью тонули в уличной грязи, в колее от телег гадили собаки и бродящие сами по себе свиньи. Злой ветер поднимал рябь в лужах и сдувал дым из проемов в крышах, принося с собой запах горящего дерева.
У меня было два спутника. Я прискакал из Лундена с двадцатью двумя воинами, но в эту воняющую дерьмом и залитую дождем деревню я приехал по личному делу и потому оставил большинство своих людей в миле отсюда.
Но позади меня находился мой младший сын Осберт верхом на сером жеребце. Ему было девятнадцать и он носил кольчугу, а на боку у него висел меч.
Он уже стал мужчиной, хотя я все равно считал его мальчишкой. Он боялся меня, как я боялся своего отца. Некоторые матери размягчают своих сыновей, но Осберт вырос без матери, и я воспитал его твердым, потому что мужчина должен быть тверд.
