— Потому что я сжег твой дом? Эта мысль, казалось, позабавила его. — Это месть за Морского Убийцу, — сказал он, ухмыляясь. Морской Убийца был его любимым кораблем, а я превратил его в обуглившиеся головешки.
— Ты ублюдок, — проговорил он, чокаясь своим рогом с моим, — так что случилось с другим твоим сыном? Он умер?
— Он стал христианским священником, поэтому для меня он умер.
Он посмеялся над этим, а потом указал на Утреда:
— А этот?
— Этот — воин.
— Похож на тебя. Будем надеяться, что не в битвах. А кто второй мальчик?
— Этельстан. Сын короля Эдуарда.
Кнут нахмурился.
— И ты привез его сюда? Почему бы мне не захватить маленького ублюдка в качестве заложника?
— Потому что он и есть ублюдок.
— Ага, — понимающе сказал он, — так он не будет королем Уэссекса?
— У Эдуарда есть другие сыновья.
— Надеюсь, мой сын удержит мои земли, — сказал Кнут, — возможно, так и будет. Он хороший мальчик. Но править должен сильнейший, лорд Утред, а не тот, кто вылез между ног королевы.
— Королева может думать иначе.
— Кого волнует, что думают жены? — небрежно произнес Кнут, но подозреваю, что он солгал. Он хотел, чтобы его сын унаследовал его земли и состояние. Все мы хотим этого, и я почувствовал гнев при мысли об отце Иуде.
Но, по крайней мере, у меня был второй сын, хороший сын, в то время как у Кнута был только один, и мальчик пропал. Кнут нарезал конское бедро и придвинул мне щедрую порцию.
— Почему твои люди не едят конину? — спросил он, заметив как много мяса осталось нетронутым.
— Их бог им не позволяет.
— В самом деле? — он взглянул так, как будто пытался понять, не шучу ли я.
— В самом деле. У них есть верховный колдун в Риме, они называют его Папой, и он сказал, что христианам не дозволено есть лошадей.
— Почему же?
— Потому что мы приносим лошадей в жертву Одину и Тору и едим их мясо. Поэтому они не должны.
— Тем больше достанется нам. Жаль, что их бог не учит их отказываться от женщин, — рассмеялся он. Ему всегда нравились шутки, и он удивил меня, рассказав сейчас одну из них.
— Знаешь, почему пердёж воняет?
— Нет.
— Чтобы глухие тоже могли им насладиться. — Он снова засмеялся, а я задавался вопросом, как человек, столь горько опечаленный пропавшей женой и детьми, может быть таким беззаботным.
Возможно, он прочитал мои мысли, потому что внезапно стал серьезен. — Так кто захватил мою жену и детей?
— Не знаю.
Он забарабанил пальцами по столу и спустя некоторое время сказал:
— Мои враги — все саксы, норвеги в Ирландии и скотты. Так что кто-то из них.
