Но вызовет бывало какого-нибудь замудонца к себе в кабинет и начинает: "Я тя своей рукой… враг…" и т. д. А как доведет себя до состояния, что прямо из сапог выпрыгивает, то тут уж хватает за ремень и то об сейф приварит, то об схему трехгодичного победоносного рейда полка от деревни Козловки до пункта N (всего 5 км) — в общем, приятного мало.
Но на каждое командирское действие есть свое солдатское противодействие.
Вот они мне и говорят: "Давай ремень". Я уже все знаю, ремень даю. Ремень солдатский имеет одну особенность: его длину можно менять в зависимости от того, где служишь. К примеру, если хлеборезом, то — во, а если кочегаром, то — во.
Вот мне и делают ремень длиной сантиметров тридцать, потом два мордоворота его на мне застегивают и синего, как альпиниста от кислородного голодания при покорении Монблана, ведут под руки к Рэксу.
У Рэкса на ковре стою, ну ничего не соображаю. Воспринимаются только отдельные слова: Родина, 42-ой год, моя мать, прожектор, снова моя мать.
Пальцы у него толстые, кулаки, как бочонки: эх, с каким бы удовольствием он меня по бивням звезданул, но вроде как нельзя, так он хвать за ремень. А у меня талия, как у балерины Плисецкой, когда она только что шесть лишних кг сбросила. За ремень-то никак и не ухватишь.
— Вон, — кричит, — отсюдова до утра, а там я тя своей рукой…
Я, конечно, потом подумал как следует, понял, что у него, наверное, неприятности из-за недостатков были. Долго потом совесть мучила, что не дождался комиссии у "Прожектора". Рассказал бы хоть на словах и про достоинства, ну хоть про те же похороны окурка.
Я вот все — анаша, анаша. Не подумайте, что в армии наркоманы все. Просто она, конопля эта самая, прямо на территории росла — Дальний Восток все-таки, так что идешь с политзанятий, руку протянул и пожалуйста. Гораздо легче, чем любого другого курева достать.
Ее и в газеты заворачивали в виде самокруток и пыльцу собирали, а однажды Пионер из медсанбата трубку клистирную принес; мы кальян сделали — все честь по чести. Сидишь, как эдакий Турумбайбей, кальян потягиваешь, только одалисок с баядерками и не хватает.
Пионер, между прочим, тоже интересный фрукт был. Сначала-то обыкновенным солдатом обретался, а потом как-то отрабатывал отдание чести начальству и умудрился не то сломать, не то как-то там сложно вывихнуть руку. А накладывал ему гипс такой же болван, как он сам, и загипсовал руку в положении пионерского салюта (типа всегда готов). Получился вылитый пионер — всем солдатам пример.
