Она не могла бы сказать, огорчила репортера или только разожгла его любопытство. Однако от нее не ускользнуло, что Кристофер весь напрягся.
— Как? С-т-о-у-н? — повторил по буквам Хиггинс. — Мисс Стоун, так чего ради вы выбрали для работы такое место, как «Веселый ковбой»? Разве дядя не предупредил вас?
— Всегда рад видеть вас, Хиггинс. — Кристофер схватил Джессику за руку и потащил девушку к машине.
— Простите меня. — Джессика не знала, что еще сказать, когда они отъехали от участка. — Простите, — повторила она, прижимая руку к правому глазу, на котором угрожающе нависла слеза.
Кристофер ничего не ответил, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он сердится. В полном молчании они ехали по городским бульварам, кружили по одним и тем же улицам. Джессика куталась в пиджак, не столько радуясь теплу, сколько с благодарностью думая о доброте Кристофера.
Она отвернулась. Слишком опасно думать о Кристофере, как о благородном рыцаре в сверкающих доспехах. Вероятнее всего, он просто заботился о своей репутации.
— Куда мы едем?
— Никуда. Просто катаемся. Быстрая езда помогает успокоиться.
— А мне помогает плитка шоколада… — Кристофер действительно улыбнулся или это ей только показалось? — Ваш «джип» остался у «Ковбоя»…
— Не беспокойся. Полиция вернет его. Я оставил ключи приятелю в участке.
— И моя одежда тоже там.
— Забудь о ней. Мы купим другую. — Похоже, в его голосе прозвучало участие.
Джессика отвернулась, чтобы Кристофер не заметил, как ей больно. Сколько же хлопот она ему доставляла!
Джессика посмотрела в ночную тьму. Казалось, они выезжают на окраину. Дорога поднималась вверх. Когда несколько минут спустя Джессика оглянулась, у нее перехватило дыхание: внизу мерцали огни Денвера, а перед ними расстилалась огромная, дышавшая теплом прерия…
Они доехали до поворота, и Кристофер заглушил двигатель. Он сидел прямо, с каменным лицом, устремив взгляд на блистающий огнями город. Наконец он глубоко вздохнул, и Джессика вся съежилась, ожидая услышать нравоучительную тираду о ее работе, легкомысленном наряде и вконец испорченной его, Кристофера, репутации.
— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно мягко спросил он.
— Вроде нормально. — У Джессики задрожали руки, и она прижала ладони к щекам.
Синглтон погладил ее по напряженному плечу. Меньше всего Джессика ожидала этого ласкового прикосновения.
— Наверно, тебе было страшно?
Проклятие! Почему сочувствие выносить намного труднее, чем гнев? Гнев не тронул бы ее. Джессика хорошо знала, что это такое. Но тут она совершенно растерялась.
