Рождена из сердечных глубин,
Дружба древних измены не знала,
Дружба тверже, чем камень, была
И прочнее любого металла.
Тленно все — и металл и гранит, —
Но нетленна душа в человеке.
Дружба древних веками жила
И осталась живою навеки!
Ныне дружба — пустые слова,
Не высокое чувство — притворство,
А источником дружбы такой
Служат праздность, вино и обжорство.
А бывает, ничтожный пустяк
Вызывает обиды большие,
И расходятся в гневе друзья:
Были близкими — стали чужими!
О, великие мира сего!
С кем сдружусь я теперь, и надолго ль?
Вас к богатству, к наживе влечет,
А не к верности дружбе и долгу!
Нет Гуаня и Бао средь нас,
Я не вижу ни Чэня, ни Лэя,
Жизнь проходит у нас в мелочах,
И глубокое чувство — мелеет…
* * *
Рыба скрылась на дне.
Гусь летит в вышине.
Нет бездонных глубин
Свод небес не высок,
Есть для гуся стрела,
Есть для рыбы крючок!
* * *
Омут в тысячу чжан
[13] глубиной
Все же дно под собою имеет.
Но скажите, людские сердца
Кто и мерой какою измерит?
Леопард не приучен к седлу,
Тигр людскому приказу не внемлет,
Если сердце желудок закрыл, —
То желудок его и заменит!
Другу новому, право, нельзя
Говорить о своем, сокровенном,
Дружба в наш удивительный век,
Как и все на земле — переменна…
Может быть, и настанет тот день —
На сегодняшний день непохожий,
И границу сердца проведут
Между истинной правдой и ложью.
Это стихотворение называется «Строки о дружбе». Оно написано в подражание древним, чья дружба была тверже железа и камня. Поэт сожалеет о том, что нашему поколению неведомо чувство подлинной дружбы, и люди, которых считают друзьями, на деле оказываются совершенно чужими друг другу. Они не умеют ценить чувство преданности, которая связывала некогда Чэнь Чжуна и Лэй И, Гуань Чжуна и Бао Шу-я, беспримерную верность которых не могла поколебать даже смерть.
Но не будем отвлекаться посторонними рассуждениями.
Расскажем о том, как Юэ Фэй, восторгавшийся талантами Чжоу Туна, сетовал на свою бедность, из-за которой он не мог нанять столь образованного учителя. Свое заветное желание он и постарался выразить в стихотворении, написанном на стене.
Едва мальчик успел вывести последнее слово, как возвратился Чжоу Тун. Ван Гуй и его приятели в испуге со всех ног бросились в класс.
— Уходи, уходи скорее! Учитель вернулся!
Юэ Фэй поспешил скрыться.
Чжоу Тун вошел в класс, погруженный в свои думы. Он все еще находился под впечатлением виденного в деревне.
«Два колоса на одном стебле, — это, конечно, чудо! Но откуда в захолустье может появиться выдающийся человек?»
