И вдруг через короткую паузу снова зазвучала МЫСЛЬ. Теперь она исходила от цилиндра, свободная от искажений и помех, неизбежных при переходе звука из воздуха в воду. Многократно усиленная, она лилась теперь широко и свободно и все-таки ускользала от понимания, проносилась мимо сознания и терялась где-то за пределами памяти.
Центры Запрета работали безотказно. Как плотина время паводка, они направляли разрушительный поток чуждых понятий и чувств мимо, мимо — в просторное русло Забвения.
Обязанностью Хранителя Пятого Луча была разведка. И не больше. Но Уисс сделал то, на что до сих пор не решался ни один дэлон.
Он отрезал себя от внешнего мира, убрав воспринимающие рецепторы. Сосредоточившись, представил себе свой мозг. Поплыли перед внутренним глазом сложнейшие переплетения нервных волокон, лучистые кратеры нервных центров, миллиарды пульсирующих и мерцающих нейронов, собранных в причудливую вязь бугорков и извилин.
Он скоро нашел то, что искал, небольшой серовато-белый бугорок мозга у затылка, отороченный неровным пунктиром пурпурно-лиловых звездочек. Это и были центры Запрета.
Уисс мысленно соединил звездочки одну за другой извилистой сплошной линией, трижды опоясавшей подножие бугорка.
Звездочки продолжали мигать.
И тогда, собравшись с духом, Уисс пустил по воображаемой линии сильнейший разряд.
Он услышал свой собственный вопль, уносящийся в пространство, и ощутил, как горячая судорожная боль тысячами молний ударила из мозга по всему телу, корежа и ломая суставы, растягивая сухожилия и мускулы.
Он задыхался, и не было сил перевести дыхание…
Он все-таки перевел дыхание. Сеть кровеносных сосудов, ветвясь и истончаясь, разнесла живительный кислород во все уголки организма. Судорога медленно отпускала тело. Боль уходила.
Уисс сжег центры Запрета.
Вначале он ничего особенного не ощутил. Но когда ушла боль, откуда-то снизу подступила фиолетово-черная бесконечность, растворила его в себе. Она жила вовне и внутри, и это длилось мгновенно и вечно, потому что не было ни пространства, ни времени.
Уисс впервые в жизни почувствовал страх. Не то подсознательное предчувствие опасности, которое побуждает к мгновенному действию, а первородный леденящий ужас, лишающий сил и воли, — страх бытия.
Вот оно, наследство пращуров — Безумие Суши, оно спит в каждом дэлоне за тройной оградой пурпурно-лиловых звезд и, случайно разбуженное, заставляет выбрасываться на скалы…
Но разве за этим Уисс переступил Запрет?
