На обратном пути я иногда решала прокатить седока и пускала лошадь вскачь. Почувствовав свободу, она неслась галопом, ветер дул в лицо, снег, летящий из-под копыт, залеплял глаза и нос, было весело и было ощущение счастья.
Иногда мама присылала мне посылки с чем-нибудь вкусным. Это всегда было радостным событием. В посылках были консервы, тушенка, сгущенное молоко, гречка, юбилейное печенье или мой любимый вафельный тортик. Как-то я в письме попросила прислать теплые фетровые сапожки с молнией. Они назывались «прощай, молодость», так как были не в моде, их носили бабушки, но зато они были теплые и удобные. Вскоре мне пришли две бандероли, в каждой — по сапогу.
Потом мама рассказала мне историю. Она пришла на почту отправлять сапоги, но их вес превышал допустимый вес бандероли. Надо было идти в другой отдел, покупать ящик, все это обшивать и посылать как посылку, в общем, возня. Тогда мама попросила послать один сапог. На почте отказались: что это, мол, за посылка с одним сапогом, так не полагается!
Мама возразила:
— Но ведь человек может быть одноногий, почему ему нельзя послать один сапог?
На это не нашлись, что ответить, и приняли бандероль с одним сапогом. Тогда мама достала второй.
— Ну а этот-то куда? — возмутились на почте.
— Так там ведь могут быть два одноногих человека!
Вот так я получила свои сапоги.
В конце зимы меня снова перевели в научный отдел и поручили проводить учет птиц. Мой маршрут состоял из пятнадцати километров лыжни, по которой я должна была каждый день бегать и считать всех увиденных птиц или их следы. У меня были широкие охотничьи лыжи, палки я не брала, так как в руках были блокнот и карандаш. Лыжня шла через разные типы леса — боры-беломошники, ельники-зеленомошники, смешанный лес, и во всем этом водились разные виды птиц, которых я и должна была записывать в блокнот. Еще у меня был с собой манок на рябчика, которым я пересвистывалась с синицами или рябчиками. В марте начались оттепели, снег подтаивал и становился зернистым, дул теплый ветер, принося новые запахи, и совсем по-весеннему шумел лес. За ночь слегка подмораживало, и лыжи легко катились по крепкому насту. Птицы к весне оживились, начался весенний прилет, и лес зазвенел на разные голоса.
Постепенно круг моего общения расширился. Среди научных сотрудников заповедника было много молодежи. Мы нередко собирались по вечерам, пели и играли на пианино и гитарах, устраивали дискуссии на разные темы. Все это было для меня ново, я присматривалась, прислушивалась. Все они были старше и образованнее меня, и мне было чему поучиться.
