Бегство к себе | страница 10
На следующий день обычно ездили на рыбалку. Лесники привозили с собой сети и спиннинги. Рыболовные сети в то время были большой ценностью. Купить их было практически негде. Часто привезенные сети оказывались безнадежно спутанными, с застрявшими в них водорослями и всяким мусором. Эти клубки вываливали на берег и говорили:
— На-ка вот, распутай. Прежде чем учиться ставить сети, научись сначала их распутывать. Тренируй терпение.
Не знаю, сколько часов в общей сложности я потратила на распутывание этих сетей. Могу только сказать, что процесс этот был сложным и бесконечным, иногда доводившим меня до отчаяния. Рвать сети было нельзя. На одну сеть могло уйти от трех до пяти часов. Зато потом меня брали с собой «в море» и учили, как правильно ставить сеть. Меня сажали на весла и говорили, в каком направлении и с какой скоростью грести. Было интересно наблюдать, как сложенная в лодке сеть потихоньку разматывалась и плавно уходила в воду. Но конечно, проверять сети было гораздо интереснее. Главным уловом был знаменитый байкальский омуль, хариус, иногда попадались небольшие осетры, но мы их выпускали. Позже я самостоятельно стала ездить ставить и проверять сети. Карлуша всегда меня сопровождал. Он садился на нос моторки, распластавшись и плотно прижав к телу перья, чтобы его не сдуло ветром. Когда я вынимала рыбу из сети и бросала ее в лодку, Карлуша выклевывал у рыбы глаза, а мелких рыб съедал целиком.
В полукилометре от кордона в Байкал впадала небольшая речка. В ее устье водились линки и таймени. Туда мы ходили рыбачить со спиннингом. Один раз лесникам удалось поймать огромного тайменя. Вдвоем они еле дотащили его до кордона и потом рубили на куски топором.
Однажды Карлуша прилетел на кордон и начал как-то странно себя вести. Он был возбужден, то подлетал ко мне, то отлетал, как будто звал меня куда-то. Я пошла. Он углубился в лес, но все время возвращался, чтобы убедиться, что я иду за ним. В конце концов, он вывел меня к этой речке, сел на высокую сосну и стал каркать. В устье удили рыбу два незнакомых человека.
Часто с компанией приезжал лесничий нашего участка. Звали его Владимир Николаевич, было ему лет тридцать. Вместо левой кисти у него был железный протез с надетой на него черной кожаной перчаткой, что в моих глазах придавало ему мужественный и несколько загадочный вид. Владимир мне немножко нравился, хотя был безнадежно женат. Чувствуя мое расположение, он любил подтрунивать надо мной и «учить меня жизни».
