— Не знаю, как вы намерены жить дальше, — сказала она, — но я больше не хочу иметь с вами ничего общего. Мне придется разорвать дружбу с Флорой. Это наверняка ее расстроит, но что делать. Однако предупреждаю — если услышу, что Мэтью вдруг умер, и умер при странных и необъяснимых обстоятельствах, тут же сама немедленно займусь этим делом.
Ангус поднял голову и посмотрел на нее.
— Понимаю, вы это делаете для Флоры, — проговорил он, — но в любом случае я вам очень благодарен.
— В основном для Флоры, но не только. Жизнь многих людей полна зла, и если юстиция не способна его устранить, я не считаю нужным ее вмешивать. А на вашем месте я бы продала дом и уехала из этих мест.
— Не могу. Неужели вы полагаете, что эта мысль не приходила мне в голову? Но как подумаю, что вдруг кто-то захочет переделать колонну, на которой никогда не высыхает краска, — он замолчал, резко вздрогнув всем телом.
— Бог с вами, это ваше дело. Вы достаточно наказаны, и не важно, останетесь вы жить здесь или уедете в другое место. Но есть одна вещь, которая не дает мне покоя, — кто была та женщина, моя Гертруда Мартин?
— Мы с ней когда-то вместе учились в Париже. Она была замечательной… Как раз перед тем несчастным случаем с моей женой я приехал в Париж и случайно с ней встретился. Она умирала от туберкулеза, но еще больше, чем близость смерти, ее мучили мысли о деньгах. У нее была небольшая рента, которая выплачивалась, пока она жива, а ведь у нее был сын, Дэвид. И вот, после того, что здесь произошло, после моей встречи с Флорой, я вспомнил о своей старой подруге и снова поехал в Париж. Я и раньше пытался дать ей какие-то деньги, но она была очень гордой и независимой женщиной, и всегда отказывалась, говорила, что не может принять деньги, не заработав их. Я рассказал ей, что моя жена сбежала, что я не знаю, где она, но хочу снова жениться, и мне нужны свидетельства ее смерти. Она согласилась выполнить мою просьбу, если я устрою ее сына в колледж и положу на его счет пять тысяч фунтов.
Остальное вам известно. Я все хорошенько продумал, до мельчайших деталей. Я послал ей телеграмму отсюда, чтобы она отправила открытку на Херефорд-роуд. Кстати, я перевел ей сто фунтов и положил на ее счет тысячу фунтов. Я хотел, чтобы все было предельно достоверно.
— Умирая, она сказала: «Надеюсь, он доиграет игру честно, как я. Верю, он сыграет по правилам». Так как, вы сыграли честно?
Ангус, человек, который мог замуровать тело своей жены в бетонной колонне, человек, хладнокровно планировавший убийство старого бродяги, теперь был почти оскорблен ее вопросом.
