Я отвела взгляд, снова возвращаясь к основным действующим лицам, перед которыми не следовало выказывать свой страх, как бы тяжело это не было, учитывая сложившиеся обстоятельства. Комната, не считая ряда кресел с противоположной от меня стороны, была меблирована только массивным прямоугольным столом, вырезанным из толстого сруба красного дерева. На вид он весил приблизительно тонну и был установлен на столь же гигантскую черную мраморную платформу, к которой вели отполированные до блеска ступеньки. Это возвышало Сенат на целых три фута над смиренными просителям или заключенными, как в моем случае, получившими возможность выступить в свою защиту. Остальная часть комнаты — или пещеры, состоящей из нескольких подземных уровней, как я выяснила позже, была вырезана из красного песчаника и освещалась подрагивающим пламенем от огромной чугунной люстры. Зеркало, установленное слева от стола, было диссонирующим, уродливым элементом и то только потому, что в настоящее время отражало лицо Тони. Остальное убранство комнаты составляли яркие знамена и гербы членов Сената, развешанные строго за спинкой своего кресла. Четыре герба были драпированы черным, и тяжелые парчовые стулья перед ними развернуты к стене. Это было плохим знаком.
— Я требую компенсацию!
Я снова обратила свое внимание на Тони, который повторял свое требование как минимум пятый раз подряд. Он вел дискуссию по принципу «повторяй свою точку зрения до тех пор, пока они не уступят», главным образом потому, что у него не было в этом опыта. В его семье было не принято заискивать перед кем-то, и после столетий такого существования это сделало его небрежным.
— Я принял ее в свой дом, вырастил ее, относился к ней как к родной, а она обманула меня! У меня есть все основания требовать ее сердце!
Я могла бы указать на то, что поскольку не являюсь вампиром, пронзать меня колом было немного излишне, не говоря уже о том, что смешно, но предпочла сосредоточиться на более важных проблемах. Я не особо рассчитывала, что Сенат заинтересуется тем, как Тони прокручивает свои дела, но мне выпал редкий шанс высказать все, что я знаю про этого склизкого колобка, и я не собиралась упускать такую возможность.
— Ты убил моих родителей, чтобы иметь возможность единолично пользоваться моим талантом. Ты говорил мне, что мои видения помогают тебе избегать бедствий, которые я предвидела, и предупреждать других, хотя сам все это время наживался на них. Злишься, что я обошлась тебе в кругленькую сумму? Так вот, если я когда-нибудь окажусь достаточно близко, то отрежу тебе голову. — Я произнесла это будничным тоном, поскольку убийство Тони было моей заветной мечтой, просто мне ни разу не представлялось случая реализовать ее.
