Перед взором Коли на миг, как наяву, встал свой дом в родной деревне. Жена, которая сейчас, как пить дать, со всеми подряд спит. Дети... Попался ведь по-глупому, на пустяковой краже. И сразу сюда, на десять гребанных лет. Ладно, хоть не на каторгу. А ведь ничего не было бы, если б не тот глупый спор. Повелся на слабо, как мальчишка. Почему Единый Бог не дает ума, когда тот нужен? Сейчас вот все понимаю, а изменить уже ничего нельзя. Коли тяжко вздохнул, повернулся, и побрел обратно на пост. Вдалеке тут же застучали дробным эхом шаги. Что-то сегодня десятник легко поднялся, с удивлением подумал часовой. Обычно он пятичасовую смену на полчаса задерживает, боров жирный.
Шаги приблизились, захлюпав по воде. Коли сладко зевнул, почесал ниже спины и замер, пораженный. В проклятом тумане не разобрать направления, но вода здесь только на болоте. Уже не легкая дрожь - мороз продрал вдоль хребта! Сдавленно вскрикнув, Коли побежал к постовому грибку. Какого демона? - зло, и в тоже время с отчаяньем подумал он, прыгая через почерневшие бревна - огрызки давно сгнившего частокола. Разыграть меня, что ли решили, как Деррика в прошлом году? Или проклятый экзекутор, еще вчера приехал, какую-то новую проверку удумал? Из тумана проступил приблизившийся грибок. И тень рядом. Высокий человек, больше чем кто бы то ни было в их сотне. Коли попятился к ящику, рядом с которым валялась его алебарда. Сзади недовольно забормотал тот, что приближался с болота. Часовой подхватил оружие и развернулся к нему. Вторая тень тоже огромна и неожиданно очень близка, всего в трех шагах! Коли взвизгнул и ударил наотмашь. Алебарда прошла сквозь тень и воткнулась в землю.
- Мужик, ты совсем сдурел? - злым голосом спросила тень. - Я тебе эту палку сейчас в зад засуну!
У Коли вдоль позвоночника потекла струйка холодного пота, колени мелко задрожали, стукнувшись пару раз друг об дружку. Вот они, страхи северные! Он снова поднял алебарду, но она вырвалась из рук и исчезла в белесом мареве. Часовой побежал направо, в сторону караулки, но через пару шагов получил подножку и растянулся на земле. Сердце гулко стукнулось в кадык и замерло. В зад несильно уперлось что-то острое. Кажется, его алебарда.
- Если мы, связанные незримыми нитями общих законов и морали, люди, - нараспев, как отец Патрик с кафедры, произнес ехидный голос, - будем тыкать друг в друга железяками - в зад кольнуло сильнее - что же станет с миром, что мы бережем?
