В окрестностях Вифлеема скромная часовня отмечает место явления ангела пастухам. Очевидно, пейзаж этих мест мало изменился за две тысячи лет, и вечны пасущиеся здесь овечьи стада, и неизменны пастухи в восточных головных накидках с посохами в руках.
На севере Палестины, в галилейском городе Назарете можно увидеть остатки горницы, в которой Ангел возвестил Деве: «Зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь ему имя Иисус». Историчность развалин достаточно надежна, так как домом долго владели родственники Иосифа Обручника, пока один из них, дьякон иерусалимский Конон, живший в середине III века, не возвел на этом месте церковь, о чем извещает древняя мозаичная надпись. Храмы над домом Святого семейства разрушались и восстанавливались неоднократно, ныне их прикрывает величественная францисканская базилика Благовещения, возведенная в 1955 году в весьма современном стиле. Руины святого дома оформлены в ее центре как музейный экспонат.
В заключение, оторвавшись от палестинских святынь, вспомним любимый всеми символ Рождества — зеленую елку. Она пришла к нам не из Святой Земли, но с севера, из Германии. Начало обычая ставить на рождество вечнозеленое дерево, напоминающее о Мировом Древе, теряется в далях средневековья. В европейские страны елка распространялась из Германии постепенно. Например, в Англии она появилась лишь в середине XIX после того, как в 1841 году королева Виктория нарядила ее для своих детей. До этого традиционным английским рождественским растением был остролист, неоднократно упоминаемый у Диккенса. Этот один из самых «рождественских» писателей не признавал елку, жалуясь на внедрение иноземного обычая. В России елка появилась во времена Петра I.
Наверно, ни один религиозный праздник не оставил такого глубокого отпечатка на облике европейской цивилизации, как Рождество. По крайней мере, с ним пришел в наш мир дух детства, неизвестный древним народам. Греки и римляне относились к детям, как к маленьким взрослым. Они не писали детских книг и, видимо, не сочиняли детских сказок. После Рождества вместе со святым Младенцем в мир входит святость и прелесть детства. Одно из проникновеннейших рождественских стихотворений выражает эту истину в образе пророческой грезы царей-волхвов, бредущих холодной зимней ночью вослед за золотою звездой:
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после:
Все мысли веков, все мечты, все миры.
Все будущее галерей и музеев,
