Находится и что-то вроде мебели. В алькове стоит остов кровати, которой самое место в шестидесятых. Есть еще круглый обеденный стол, кстати, довольно приличный, если бы не неоново-розовое граффити на дубовой столешнице. Обветшалый коричневый диван выглядит удобно, но я на него не сяду, пока его не накроют десятком-другим пледов… Сайласу придется спать на этом уродце.
Судя по всему, квартира вызывает у Сайласа легкое отвращение, а Скарлетт… Скарлетт есть Скарлетт. Баламут наконец перестал рычать и теперь охотится на тараканов и вынюхивает мышей, а я тем временем распаковываю сумку с кухонной утварью, опасаясь что-либо ставить в буфет. Скарлетт и Сайлас прислоняют к стене матрас и по очереди выколачивают из него пыль веником. Перед альковом вешают занавеску в цветочек: там будем спать мы со Скарлетт.
Три часа спустя квартира все еще выглядит чудовищно, хотя теперь здесь нет сигаретного пепла на столе и разбросанных пивных бутылок. С улицы доносится остервенелый собачий лай.
— Пойду заплачу за квартиру, — говорит Сайлас, обведя комнату равнодушным взглядом.
— А я раздобуду денег и отдам тебе нашу часть, — добавляет Скарлетт.
Я отворачиваюсь — не хочу знать, что из бабушкиных вещей сестра продает на этот раз.
— Ты с нами, Рози? — спрашивает Сайлас и облокачивается на один из железных столбов, подпирающих крышу.
Надо пойти, потому что Скарлетт обязательно захочет отправиться на охоту, недаром же у нее на поясе топор висит. Если честно, сейчас мне совсем не до охоты. Я скучаю по дому. Надо же: сколько лет я мечтала о жизни за пределами Эллисона, а теперь, в Атланте, жажду вернуться в наш крохотный городок.
— Нет, лучше останусь и закончу раскладывать вещи, — отвечаю я.
Скарлетт кивает и смотрит на меня долгим оценивающим взглядом — видно, заметила мое разбитое состояние.
— Хорошо. Держи ножи при себе, даже здесь. — Она передает мне пояс, к которому надежно прикреплены оба ножа с костяными рукоятками.
Сайлас ласково мне улыбается, и они со Скарлетт выходят. Дверь за ними захлопывается. Шаги гулким эхом звучат на лестнице, наркоман снова выглядывает из своей квартиры. Я вздыхаю, сажусь на стул, закидываю ноги на ящик с инструментами. Кажется, раньше он принадлежал папаше Рейнольдсу.
* * *
— Не глупи, Леони, — сказал папаша Рейнольдс, выгружая инструменты из кузова древнего пикапа.
В волосах у него застряла стружка, комбинезон перемазан древесной смолой.
— Дом для мужчины, ну и для женщины — это крепость.
