– Кому? – обернулась на нее Жаннетта. Ни удивления, ни беспомощности, таким тоном на допросах отвечают матерые преступники в фильмах.
«Кто убийца, я? Да вы что, я люблю солнечные деньки и котят».
Но в глазах – чужая кровь.
– Кому же еще, детям! Вы сказали, что поговорите с ними, и после этого все стало еще хуже. – Голос Веты хрипел. Она хотела прокашляться, но кашель застрял в горле.
Жаннетта прошла до ближайшей скамейки. Площадка вокруг – цветные лесенки и качели – пустовала. Дети были слишком заняты заговорами против своих будущих учителей.
Они сели, а Антон остался стоять за плечом Веты, он оглядывался, как будто его очень интересовал пейзаж вокруг и алая машина у подъезда.
– Я им не говорила ничего плохого, – сказала Жаннетта очень серьезно. – Наоборот, я пыталась донести, что вы – лучший вариант.
На грубую лесть это мало походило. Так не льстят – с поджатыми губами и суженными от злости глазами.
– И почему же я? – не выдержала Вета. От Жаннетты пахло терпко – старыми арабскими духами, такие же стояли в тумбочке у мамы. Липкий от времени флакончик, ими она никогда не пользовалась.
Вета все еще ожидала глупого бормотания и неуместных комплиментов, вроде «молодая и перспективная», но ответ последовал – жесткий и уверенный.
– Потому что вы из другого города.
Зашуршали листья на деревьях, и солнечный, не по-осеннему душный день подернулся холодом.
– Почему вы захотели вдруг поговорить со мной? Вы меня не пустили даже на порог.
Жаннетта скривила накрашенные губы так, что помада пошла трещинками.
– Тебе все сразу надо узнать? Не выйдет. Не пустила – значит, были причины.
Холод цапнул ее за плечи под тонкой блузкой, за щиколотки, как всегда. Вета бездумно скрестила руки на груди – чтобы просто согреться.
– И что? Что случилось в школе, вы объясните мне наконец-то?
– Я надеюсь, ты понимаешь, – заговорила Жаннетта медленно, очень медленно, так что Антон обернулся на нее и посмотрел, изучающее сощурив глаза. – И все прекрасно понимают, что ничего особенного в школе не случилось. Просто бунт против нового учителя. Обычное дело. Да так с каждым бывает. Они успокоятся со временем. У меня были очень плохие отношения с Лилией, вот и ушла. Только сплетни распускать не надо, договорились?
Ветерок потянул запах сырого паркета и казенных отштукатуренных стен. В галерее на первом этаже – доска почета, «наша гордость», потом – «наши учителя». Над подписью «биология» все еще висела фотография Жаннетты. Не успели снять или поленились, стоило ли дергать Лилию по такой мелочи. А на других этажах – пустые белые стены, почти как больничные. Вета едва не содрогнулась от этого яркого воспоминания. Она не смогла представить, как вернется в школу в понедельник.
