— Отчего же? Неужели тебе не хочется увидеть прославленную мисс Фокс или мисс Суитли?
Маркиз Рейзби надменно вскинул бровь:
— Возможно, в другой раз.
— Черт возьми, Линвуд, тебе это пойдет на пользу. Уверяю, дамы того стоят. Они и на сцене кажутся красавицами, а уж вблизи… Мисс Фокс — воплощение холодного серебристого лунного света, мисс Суитли — жарких солнечных лучей. Каждая по-своему божественна. — Он очертил руками в воздухе изгибы женского тела. — Ты ведь понимаешь, о чем я?
— Да.
— Которая из них тебе больше по душе?
— В настоящий момент я не ищу женского общества.
— А ведь уже немало времени миновало, — заметил Рейзби, изгибая бровь.
— Верно, — согласился Линвуд. — Но меня интересует совсем другое. И тогда, и теперь.
— Возможно, — не сдавался Рейзби. — Мне кажется, тебе не мешает забыться в чьих-то теплых, сладострастных объятиях.
— Не хочу забываться.
Разум Линвуда был занят вещами посерьезнее, чем погоня за юбками, хотя он дорого бы дал, чтобы все было по-другому. Однако дни праздных развлечений и ничего не значащего флирта миновали и никогда уже не вернутся, судя по хаосу, в который превратилась его жизнь.
— Мисс Суитли я уже обработал, она готова капитулировать, зато мисс Фокс совсем другое дело. В ней красота сочетается с утонченностью. Ты только вообрази, каково это — позабавиться с двумя одновременно! — Рейзби вздохнул.
Линвуд понимал, что приятель всего лишь хочет помочь, но пребывает в неведении касательно произошедшего и тех поступков, которые совершил Линвуд. Он отогнал от себя мрачные мысли, включая финальную сцену с Ротерхемом.
— Оставляю тебя в компании актрисок и твоего воображения, — отозвался Линвуд. — Буду ждать тебя на балконе.
— Несчастный! — Рейзби заулыбался в свойственной ему добродушной манере и покачал головой.
Венеция точно знала, как опознать мужчину, которого ищет. «У него трость черного дерева с набалдашником в виде серебряной волчьей головы с инкрустированными изумрудами глазами». В голове, пока она пробиралась через толпу мужчин в зеленой комнате, ища глазами нужную ей трость, звучали слова Роберта. Тростей было в изобилии, но нужной не находилось. Все же и трость, и ее владелец где-то в театре, Роберт не отправил бы ей послание, не будь полностью уверен. В этот момент Венеция заметила слегка колеблющиеся от ветра темно-красные гардины, за которыми скрывались выходящие на балкон французские двери. Она нервно вздрогнула от того, что придется проделать с ним наедине и в темноте.
