Даже если она заблуждалась, это уже не имело значения. Она не могла допустить, чтобы его повесили.
Когда они прибыли, Линвуд находился в камере один, чисто выбритый и безукоризненно одетый. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы напомнить Венеции, сколь он восхитительно красив и привлекателен и как сильно она его любит. При виде его у нее перехватило дыхание, а сердце на мгновение перестало биться в груди.
— Мисс Фокс, — поприветствовал он ее официальным тоном, будто они не собирались жениться. — Мисс Элис. — Он кивнул другу. — Рейзби.
Их глаза снова встретились, и она прочла страсть, таящуюся в его взгляде. Он мог сколь угодно долго скрывать свои истинные чувства от целого мира, но только не от нее. Каждой клеточкой тела она ощущала его присутствие и свою связь с ним. Они поженятся для того лишь, чтобы спасти его, и ни для чего больше. Да и как может быть иначе после всего, что произошло, после того, как он узнал, кем она в действительности является? Предательство и обман всегда будут стоять между ними, затмевая любовь и желание.
Дверь камеры открылась, вошел граф Мисборн в сопровождении высокого, тощего человека в мантии священника, сжимавшего в руках маленькую потрепанную книжечку. Только тогда Венеция, наконец, осознала реальность происходящего.
По виду священник был старше графа и явно нервничал, что неудивительно, учитывая, как власти могут истолковать этот брак. Венеции стало интересно, не заставили ли его силой прийти сюда. Одного взгляда на Мисборна было достаточно, чтобы понять: немного найдется людей, способных ему перечить.
Длинные костлявые пальцы священника раскрыли страницу в книге, отмеченную красной ленточкой. Он посмотрел на Венецию, но она не сумела понять, что таится в его взгляде — любопытство, порицание, сожаление. Она не стала отводить глаза, отказываясь чувствовать себя пристыженной или запуганной. Она взирала на него со своей легендарной дерзкой самоуверенностью. Священник сам отвел глаза, притворившись, что ищет нужное место на странице. Высоко вздернув голову, Венеция встала слева от Линвуда. Они не обменялись больше ни единым взглядом.
— Приступайте, — скомандовал он.
Священник начал произносить слова, которые свяжут их воедино перед Богом и людьми. Слова, которые нельзя обратить. Они спасут Линвуда от презренной участи, на которую его обрекла Венеция.
Сдержанно и невозмутимо она дала ответ, изо всех сил пытаясь скрыть бушующий в душе ураган чувств. Лишь когда Линвуд взял ее за руку и надел на палец кольцо, самообладание изменило ей. Его рука показалась ей очень теплой, в отличие от собственной, леденяще-холодной, а прикосновение легким, но собственническим. Венеция не осмеливалась посмотреть ему в лицо, опасаясь, что его глаза похитят остатки ее самообладания.
