— О прекрасная дама из рыцарских времен, — сказала она мне, — я любуюсь тобой и не сержусь. Я прекрасно знаю, что в твоем возрасте утонченное воздыхательство возводится на пьедестал и ради него приносят в жертву наслаждение. Однако для меня это в прошлом: введенные в заблуждение эфемерными признаками возвышенных чувств, мы постепенно сбрасываем их иго, и утехи сладострастия, значительно более реальные, заступают на место восторженных глупостей.
К чему хранить верность тем, кто никогда не соблюдает ее по отношению к нам? Разве не достаточно нашей слабости, чтобы добавлять к ней еще и нашу глупость? Женщина, стремящаяся внести утонченность в любовные отношения, безмерно глупа… Поверь мне, дорогая, меняй любовников, пока возраст и красота позволяют тебе, забудь порожденное фантазией твоей постоянство — добродетель унылую, нелепую и весьма бесполезную — и никогда не навязывай его другим.
С содроганием слушала я эти рассуждения, но понимала, что более не имею права опровергать их. Сомнительное покровительство этой развратной женщины становилось мне необходимым, и я должна была подлаживаться к ней. В этом и заключается фатальная необратимость порока, ибо стоит нам ступить на стезю его, как нас начинают окружать люди, знакомство с которыми ранее вызвало бы у нас лишь отвращение.
Итак, я примирилась с безнравственностью госпожи де Веркен. Каждую ночь Сенваль предоставлял мне новые доказательства любви своей, и шесть месяцев, проведенных в самозабвенном упоении, не оставили мне времени на размышления.
Но вскоре печальные последствия отрезвили меня: я забеременела и от отчаянного своего положения чуть не лишила себя жизни, что весьма позабавило госпожу де Веркен.
— Нужно всего лишь соблюсти приличия, — сказала она мне, — и именно поэтому тебе нельзя рожать в моем доме. Но мы с полковником Сенваля обо всем позаботились. Он даст молодому человеку отпуск, ты же несколькими днями ранее уедешь в Мец. Сенваль последует за тобой, и там, ободряемая им, ты произведешь на свет сей недозволенный плод ваших ласк; затем вы вернетесь сюда так же, как и уезжали.
Пришлось подчиниться. Я уже сказала вам, сударь, что, имея несчастье совершить ошибку, попадаешь во власть первых встречных, соглашаешься на любые предложения. Кто угодно без стеснения может распоряжаться тобой, ты становишься рабой всех кому не лень, ибо, забывшись и пойдя на поводу своих страстей, ты перестаешь принадлежать к роду человеческому.
