— Я так счастлива, так безгранично счастлива! Мне кажется, все это происходит не со мной! — твердила себе Ула в пятницу утром.
Когда торжественный зал убрали гирляндами цветов и в многочисленных люстрах и канделябрах зажгли не белые, как обычно, а розовые свечи — назавтра об этом будет говорить весь Лондон, — Ула снова начала повторять эти слова.
Разве может не быть счастлива девушка, у которой нарядов больше, чем она смела мечтать даже в самых дерзких грезах?
Тут маркизу пришел в голову новый замысел, осуществление которого также должно было породить почву для пересудов.
В комнате, примыкающей к торжественному залу, по его распоряжению был установлен небольшой фонтан, из которого били струйки не воды, а розовых благовоний.
— Как ты это здорово придумал, Дрого! — воскликнула герцогиня.
— Сказать по правде, я видел нечто очень похожее в Париже, когда был там в составе оккупационной армии, — признался маркиз. — Но я внес в идею что-то свое. Из фонтана в Париже струилось шампанское.
— По-моему, благовония больше подходят для бала в честь дебютантки, — согласилась герцогиня.
Уле же казалось, что это самое очаровательное зрелище, какое только она когда-либо видела.
Девушка понимала, что маркиз употребил всю свою изобретательность, стараясь сделать этот бал, даваемый в ее честь, не похожим на все прочие, устроенные в Лондоне в последнее время.
В тон розовым свечам были подобраны и белые с розовыми цветы, и повара получили распоряжение учитывать это при оформлении подаваемых на стол блюд.
Вдоль лестницы, поднимающейся к парадному залу, были расставлены огромные корзины с белыми и розовыми цветами.
Маркиз отдал распоряжение запустить с крыши дома в полночь множество розовых и белых воздушных шаров. Они должны были полететь в сад, освещенный волшебным сиянием развешанных на деревьях и скрытых среди цветов бумажных фонариков.
Все вокруг было настолько прекрасно, что Улу охватила уверенность: на нее саму никто и не посмотрит.
Но платье, заказанное для нее герцогиней, было таким же необычным и смелым, как и все вокруг.
Поскольку дебютантке полагалось быть одетой в белое, платье было белым, но сколько оттенков имел этот цвет!
Лиф из серебристой ткани, напоминающей первый снег, плотно облегал тело.
Кружевная оборка, отделанная мелкими жемчужинами и бриллиантами, украшала низ юбки и вырез декольте, открывавшего прелестные формы девушки и подчеркивающего прозрачную белизну кожи Улы.
При каждом ее движении платье искрилось и переливалось, подобно струям фонтана, и к этому добавлялся блеск бриллиантов, прикрепленных к тончайшей сетке, покрывающей светлые волосы Улы. Так же сияли и носки видневшихся из-под края платья туфелек.
