Чувствуя, что все внимание Улы приковано к его словам, он продолжал:
— То же самое можно сказать об испорченной картине, за которой не было надлежащего ухода. Я непременно узнаю кисть Великого Рембрандта или Рубенса, в каком бы запущенном состоянии ни находилось полотно.
— Но… это совершенно другое дело, — возразила Ула.
— Ничего подобного, — ответил маркиз. — Я считаю себя знатоком женской красоты. Вам, Ула, необходима достойная оправа, чтобы подчеркнуть и выделить все ваши достоинства, и, как актрисе, собирающейся покорить сцену, вам нужен опытный режиссер.
Ула, стиснув пальцы, произнесла:
— Судя по вашим словам, милорд, сделать это так просто… но я… все же не могу поверить вам.
— Полагаю, вам придется довериться мне, — сказал маркиз. — Как я уже сказал, осуществив свои мечты, вы также поможете мне воплотить в жизнь мои замыслы.
При воспоминании о том, как отзывалась о нем Сара, его взгляд стал жестким.
— Если мы с моим положением, моим вниманием, моим богатством не сможем заставить лондонское общество принять вас такой, мне придется согласиться с тем, что я потерпел неудачу, чего со мной никогда прежде не случалось.
— Вам во всем сопутствовала удача, — подтвердила Ула. — Ваши лошади побеждают во всех крупных скачках, и я слышала, как дядя Лайонел с завистью отзывался о великолепии вашего загородного дома, который даже принц-регент назвал» потрясающим совершенством «.
Маркиз усмехнулся.
— Значит, и до вас дошли отголоски этой истории!
— Как я уже говорила, о вас говорят все, и все вами восхищаются.
— А вы?
— Странный вопрос! Как я могу не восхищаться человеком, сумевшим подобрать так идеально подходящих друг другу лошадей, как та четверка, которой вы сейчас управляете?
Маркиз, едва заметно изогнув губы в улыбке, подумал, что этот комплимент совершенно не похож на те, какие ему приходится обычно выслушивать. Он искоса взглянул на девушку и сказал только:
— В таком случае мне остается лишь еще раз просить вас довериться мне и в точности выполнить все, что я скажу.
— А если случится так, что я… подведу вас… вы очень разгневаетесь на меня? — обратилась к нему Ула.
— Возможно, я рассержусь, — ответил маркиз, — но, обещаю, бить вас не буду. И вообще, если вы провалитесь в свете, это будет и моим поражением, что крайне унизительно для меня.
— Такое… не должно… произойти, — пылко воскликнула Ула. — Я не могу представить вашего унижения… и вообще для меня вы — небесный правитель, воцарившийся над всем миром… затмевающий всех… кто под вами.
