На следующий день двор с превеликим удовольствием наблюдал спектакль: Его Величество прощался со своей возлюбленной!
Карету нам предоставили отменную – большую и с неким подобием рессор (кто-то уже начал соображать, что изогнутые металлические дуги пружинят, сглаживая тряску на колдобинах). Вообще-то, приличные кареты обязательно снабжались кожаными ремнями, на которых кузов болтался из стороны в сторону, вызывая у кого-то сонливость из-за укачивания, а у кого-то приступы тошноты. Как до приличных экипажей, так и до приличных дорог Европе было еще очень далеко.
Места было достаточно, но, обнаружив, что мне придется делить скамью с младшей сестрой (они с мадам Венель уже уселись друг напротив друга), я зашипела на нее:
– Немедленно отодвинься в свой угол и не смей ко мне прикасаться. Дыши в свое окно, у тебя… воняет изо рта!
Не ожидавшая такого наскока Марианна едва не залилась слезами, на что я снова отреагировала слишком бурно:
– Перестань реветь! Тебе-то что, тебя ничем не обидели, не то что нас с Мари.
– А вас чем, мадемуазель? – поинтересовалась мадам Невель, подавая свежий платок все же залившейся слезами Марианне. Я не смогла этим не воспользоваться, снова фыркнув во всеуслышание:
– У тебя даже платка чистого никогда нет, небось рукавом нос вытираешь!
Марианна вытирала не нос, а глаза, но это неважно. Мадам Венель попыталась возмутиться, на что получила ответ:
– Я лучше поеду верхом, чем слышать это нытье всю дорогу!
– Кто вам позволит?
– Его Величество!
Я не сомневалась, что в такой малой просьбе король не мог бы сейчас отказать, уж слишком трогательно они с Мари прощались.
Я была так возмущена, что согласна пробыть в Бруаже с Мари сколько угодно, то есть весь обещанный королем месяц (после того у меня в запасе остались бы еще пара недель, чтобы вернуться в свою спальню к двери за гобеленом). Они еще увидят, как обижать гостий из будущего, они поймут!.. Что? Неважно, главное, чтобы пожалели. Мы им покажем! Что? Тоже неважно.
Я не попросила Его Величество разрешить путешествие в мужской одежде, но все видели, что произнесла несколько слов, а король мне ответил согласным кивком. В действительности я обещала не покидать Мари, Людовик поблагодарил за поддержку.
Из Парижа мы отправились в карете, при прощании Мари разыграла настоящий спектакль, она рыдала по-настоящему, плакал и король. Сестра с чувством произнесла:
– Вы король, и вы… плачете. Я уезжаю…
Я знала, что королева разрешила влюбленным тайно переписываться, письма должен доставлять Кольбер. Ясно, что бедолаге придется следующий месяц провести в дороге, Мари намерена завалить короля очаровательными посланиями.
