Да вечер же уже почти. Какие похороны?
Ну, мало ли… Обстоятельства-то нынче немного того … изменились. Уже подъезжаем.
Дом был из новых – с высоким забором и цельными воротами, через которые вряд ли удастся что-либо рассмотреть. Снова забрехала собака, ей тут же начали вторить соседские кабыздохи. Вот вам и вся охранная сигнализация по-деревенски.
Эй, хозяева! – заголосил Степан, взглядом ища кнопку звонка, но никак ее не находил. – Тёть! Ну, это я, Степан! – Парень приподнялся на цыпочки, заглядывая во двор.
Степка? – выглянула на голос из-за двери полная женщина. – Это ты?
Да я, я! – обрадовался парень и даже замахал рукой, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие.
Ой лышенько! Живой! Я сейчас! – заспешила тетка к воротам, отпирая там какой-то хитрый засов.
После долгих обниманий-целований, чередующихся с причитаниями, тетка, наконец, впустила парня из крепких объятий, все так же продолжая охать и ахать. Степан представил своих попутчиков, которые вызвали очередной приступ вселенской заботы, выражающейся в популярных междометиях, из-за своего побитого вида.
А где дядя? С ним все нормально?
Да, все хорошо. – Махнула родственница полной ладонью. - На собрании!
На каком собрании?
Да у нас сегодня объявили сбор в центре… ну, напротив почты, на площади.
Так, а что за сбор?
Ну, у нас же после того, как появились первые мертвяки, мужики объединились да перестреляли их. Хоть и натворили те немало дел, а все ж управились с горем пополам. А там и милиция наша местная голову подняла во главе с Бебешко. Решили выставить посты на основных въездах в село да фильтровать приезжих.
Ага, нам тоже устроили допрос с пристрастием. Пока всю родословную не вызнали – не пропустили.
Так вот сегодня там какие-то новости будут объявлять. Ну и думать, как дальше быть.
Ну, так а вы почему не пошли?
Да нет, мы уж с Кристинкой как-нибудь на хозяйстве останемся... – Тетка приобняла выскочившую на шум из дома крепенькую, но ладненькую девчонку лет двадцати. Точный возраст двоюродной сестры Степан не помнил – не очень-то он поддерживал родственные связи. Младшая дочка была вылитая мать в молодости – такие же светлые волосы и темные глаза… А вот старшая была больше копией отца – зеленоглазая и курносая. - Иван вернется – расскажет. А вы, может, сходите туда? Заодно и расскажете, что в мире творится. А мы пока на стол соберем. Вы ж проголодались, небось?
Мы за любой кипишь, кроме голодовки! – кивнул Константин, переглянувшись с Юркой и Степаном.
