Ди Бакстер кивнул.
Джоани судорожно сглотнула.
— Значит, она и вправду погибла?
Ди Бакстер вновь кивнул.
Джоани накрыла голову руками и зарыдала в голос, затем, спустя какое-то время, издала резкое всхлипывание, прежде чем заставила себя замолчать. Протерев глаза, она подняла голову. Подавлять эмоции было для нее обычным делом на протяжении жизни.
Она не простила бы себе, если бы продолжала плакать перед этими людьми. Глаза ее прояснились, когда она взглянула на фотографию, стоявшую на камине. Это был последний школьный снимок ее девочки, ее Киры. Голубые глаза малышки излучали радость. Она была красивой девочкой, ее последним ребенком, родившимся вне брака, как и остальные. По каким-то неведомым причинам Киру она любила больше всех.
Джоани слышала в ушах напряженное биение сердца, на мгновение ей почудилось, что она вот-вот потеряет сознание.
— Я говорила вам, что сама она не убежит, но вы не захотели слушать меня! — это звучало как обвинение. — Мой ребенок не бросил бы меня. Никогда! Но никто из вас не послушал.
Детектив вынул детское платьице из сумки, лежавшей на его коленях; оно было маленьким для одиннадцатилетней девочки. Кира пошла в Джоани — маленькая, тоненькая… Совсем недавно платьице было белое с мелкими голубыми цветочками. Теперь оно было перепачкано. Джоани точно знала, что произошло с ее ребенком.
— Мы нашли его вместе с телом. Мы хотим, чтобы ты…
Она вырвала платьице из его рук и поднесла к лицу, но оно, вопреки ожиданиям, издавало тошнотворный запах грязи — грязи и ненависти. Отнюдь не солнечный, нежный запах одиннадцатилетней девочки, у которой впереди вся жизнь.
Мысленно она увидела Киру, смеющуюся над какой-то шуткой. Она была хорошим ребенком, ее легко было растить.
На глаза вновь навернулись слезы. В эту минуту дама в форме принесла чай. При всем своем состоянии Джоани была рада, что та догадалась взять хорошие чашки, предназначенные для гостей. Для нее было важно, чтобы вокруг были красивые вещи. Особенно сейчас.
Они говорили ей что-то — она видела движущиеся губы, но ничего не слышала. В ушах звучал голос ее ребенка: она звала маму, а мама не пришла…
Теперь она покачивалась, прижимая к себе грязное платьице и беспрестанно шепча:
— Мое дитя, мое дитя…
— Один из полицейских спросил с печалью в голосе:
— Мне вызвать врача?
Ди Бакстер кивнул и отхлебнул чай. Кем бы ни была Джоани Бруер — а она была фигурой примечательной, известной всему полицейскому участку, — теперь перед ним сидела несчастная женщина, ребенка которой зверски убили.
