— Поздно вечером. Я уже спал, когда кто-то постучал ко мне в окно. Я встал и выглянул в сад. У яблони стоял какой-то мужчина и подзывал меня к себе, вот так, — Еремеич приподнял здоровую руку и сделал манящий жест. — Я и вышел посмотреть, что там такое. А он возьми да и выстрели. Говорят, вы меня там и нашли. Спасибо вам.
— Да не за что, — отмахнулся Ромка. — А лица его вы, значит, совсем не видели? И никаких особых примет не можете вспомнить?
Еремеич снова качнул головой.
— Было темно. Помню только кепку с козырьком и ничего больше.
— Ну, кепка у него небось была для камуфляжа. А какой он был, худой или толстый, не помните? И какого роста?
— Роста? Невысокого.
— Глеб как раз невысокий, — шепнула Лешка Артему.
А Ромка продолжал допрос:
— У вас в сенцах мы видели старую брезентовую куртку. Это ваша?
— Моя. Я ее на рыбалку беру, когда холодно или дождь.
— А у Глеба, случайно, такой куртки нет?
Все затаили дыхание. А у старика на лице появилась слабая улыбка.
— У Глеба? Да что ты! Разве ж он такую наденет? У него вся одежда новомодная. Это я не расстаюсь со старыми вещами, мне красота не нужна, а для рыбалки такая куртка в самый раз, прочней и теплей не бывает, сколько лет служит...
Ромка огорчился — он ожидал совсем другого ответа. Значит, преступник — не Глеб, он снова ошибся? И тут ему пришел в голову новый вопрос, и он тронул старика за руку.
— Василий Еремеевич, а у вас есть еще знакомые, которые носят такие же куртки?
— Есть, — сразу же ответил раненый.
— И кто же они?
Старик прикрыл глаза и провел рукой по вспотевшему лбу. Должно быть, ему нелегко давалась беседа.
— Погоди, дай вспомнить. А, вот, у Эдика Дугина такая куртка имеется.
— У какого Эдика?
— Ну, для вас он не Эдик, а Эдуард Петрович. И еще... — Еремеич покашлял, пожаловался: — Голова болит, с трудом соображаю. По-моему, такую же куртку брал с собой Степан, то есть Степан Тимофеевич... Постой! Еще, кажется, Николаша... Да-да, точно, он один раз тоже был в такой же куртке. Я еще хотел у него спросить, где он ее раздобыл, да так и не спросил. А может, и спрашивал, да не помню, что он мне тогда ответил.
— А где они живут?
Еремеич с трудом припомнил названия улиц, на которых обитали его приятели-рыбаки.
— А номеров домов я не помню, придете на улицу и вам каждый скажет, — теряя последние силы, проговорил он и даже не спросил, зачем Ромке все это нужно знать. Тут вошла медсестра с капельницей и заставила друзей покинуть палату.
