Теперь, при ярком верхнем свете, можно было хорошо рассмотреть гостью. Она показалась Юльке уже не такой резкой и по-мальчишески грубоватой, какой казалась раньше, даже черты лица у нее стали мягче. В первую очередь следовало выяснить, кто она, почему так бесцеремонно ворвалась в квартиру и какое, собственно говоря, отношение имеет к Юлькиному деду.
— Ты его родственница, что ли?
Девчонка молча наклонила голову.
— Это очень дорогой инструмент, — промолвила Юлька, по-хозяйски кивнув на рояль и тем самым подчеркивая свое неоспоримое право распоряжаться дедовыми вещами. — Нельзя вот так швырять на него что попало.
— А, да, — кивнула головой девчонка и убрала сумку с рояля.
— А тебя как зовут?
— У меня трудное имя, — ответила девчонка таким издевательским тоном, словно ее имя действительно было недосягаемо для Юлькиного языка. Значит, все-таки Юлька себя выдала, и девчонка заметила, что она заикается.
— У нас в классе одну девчонку дразнят Фтататитой из какой-то пьесы, — сказала Юлька. — И ничего, справляемся. Ты тоже Ф-ф-тататита?
— Нет.
— А кто же?
— Я — Дюк.
— К-кто?
— Дюк.
— Может быть, Дюка? — попыталась уточнить Юлька.
— Дюк.
— Глупость одна, а не имя!
— Есть хочешь? — очень спокойно спросила девчонка.
— Не хочу!
Девчонка со странным именем по-хозяйски, словно жила в этой квартире тысячу лет, принесла откуда-то из прихожей простыни и подушку, швырнула их Юльке — «кто же спит на голом диване!». Потом она принесла раскладушку. Что такое? Для себя?.. Она собирается спать здесь, не спросив разрешения у Юльки? Кто же здесь хозяин — Юлька, родная и единственная внучка своего деда, или эта Дюка?..
— Ты что, была у моего деда? — сухо спросила Юлька, первый раз в жизни называя деда так подчеркнуто по-родственному — «мой».
— Была.
— Когда?
— Сейчас.
— Ночью?
— Ночью.
— П-почему ночью?
— Потому что была далеко от дома. Сегодня вернулась и узнала, что он в больнице.
— А где твой дом?
— Недалеко.
— А ты с кем живешь?
— А ты?
Удивительно все-таки, до чего нагло вела себя эта Дюк!
— Ну и как его здоровье? — спросила Юлька ледяным голосом.
— Все-таки ему семьдесят четыре, — помолчав, вместо ответа сказала Дюк таким тоном, словно это она, Юлька, была виновата в том, что ему уже семьдесят четыре!
— Значит, ничего?
— Есть хочешь?
— Нет!
— Тогда спи.
Ничего себе!
Дюк ушла на кухню и принялась там возиться с кастрюлями — совсем как мать вечерами, когда Юлька укладывалась спать. Вот еще! Надо все-таки в конце концов выяснить, кем приходится она Юлькиному деду! В конце концов, Юльке доверили ключ от квартиры и она отвечает за ее сохранность! В конце концов, здесь стоит дорогой инструмент и вообще, наверно, есть ценные вещи. И Юлькин чемодан!..
