Подчеркнуто более строгие, чем у придворных дам платья фрейлин и их свежие, кроткие личики невольно привлекали взгляды всех, мимо кого они проходили, вполголоса обмениваясь впечатлениями и самыми естественными гримасками.
Ее собственное платье, то же самое, в котором она вчера пришла во дворец Олтерна, сегодня было почти скрыто под длинной верхней накидкой из темно-серого шелкового Торемского кружева, с роскошным высоким воротником, расшитым алмазами и сколотым на груди изумрудной брошью. И хотя вполне сочеталось цветом с нарядами фрейлин, однако четко указывало на ее непричастность к их компании.
Несмотря на то, что до выхода молодого короля оставался еще почти час, в гостиной, именуемой за свои размеры малым приемным залом, уже было довольно много знатных гостей, желающих рассмотреть все подробно. Ведь не секрет, что этот прием и бал будут обсуждать еще не один сезон, а вспоминать намного дольше. Однако официального представления гостей пока не было, да и не к чему оно тем, кто здесь собрался, все и так отлично знали друг друга в лицо.
И едва Геверт вошел в зал, ведя свою спутницу к тем креслам у правой стены, что считались законным местом дома герцога Эфройского, взгляды всех присутствующих начали тихо и неотвратимо сосредоточиваться на их персонах.
Лэни только скромно прятала глазки, чтобы никто не заметил в них лукавого блеска. До того времени, пока не начнется официальное представление, матушка посоветовала немного подержать гостей в неведении об ее родословной. Возможно, кто-то проявит особый интерес к жене графа аш Феррез, хотя после гибели Тоселлы и монахиня, и дознаватели сильно сомневались, что сообщник Зоралды готовится к нападению. Было ясно, что он наоборот, намерен убрать всех, кто мог бы его выдать, и скрыть свои былые связи с беглой герцогиней. Как говорят стряпчие, попытаться стать невидимкой, причем всем было очевидно, что в своем стремлении негодяй не собирается останавливаться даже перед самыми жесткими способами.
Усадив сестру и фрейлин, Геверт обернулся к брату, собираясь вместе с ним пересечь зал, ниша, которую он всегда занимал, располагалась с противоположной стороны. И на миг остолбенел, обнаружив, что Арвельд с самым невозмутимым видом подвинул одно из кресел так, чтобы видеть и фавориток и проходящих мимо гостей и устроился в нем с таким непреклонным видом, что можно было даже не пытаться спрашивать о его намерениях. Они и так были написаны на суровом лице герцога отчетливо, как вывеска на лавке алхимика.
