Зверинец | страница 12



Барсик продолжал облизывать морду Леонидыча, соседи все так же его не замечали, а Николай Колчин вдруг увидел, как из недр рюкзака высунулась сначала одна бобровая лапа, за ней — другая. На лапах было по пять пальцев с перепонками и с когтями… которые заскребли по асфальту.

Другой бы на месте Колчина принялся себя щипать, чтобы проснуться, но Кыля почему-то подумал, что все именно так и должно быть. Нет ничего удивительного в том, что взгляд маленьких черных глазок убитого и освежеванного приятеля-бобра устремился в его глаза, заставляя проникнуться происходящим. И не надо думать, что это во сне ты видишь, как бобровые когти и зубы впиваются в край крышки колодца, приподнимают ее, сдвигают… Тому, что кот Барсик своими лапками помогает бобру справиться с чугунной крышкой, тоже удивляться не обязательно. Все именно так и должно быть. Кыля даже не задался вопросом, с какой, собственно, целью кот и бобр-зомби прицепились к этой неподъемной крышке.

Вопрос решился сам собой, когда сдвигаемая крышка резко приняла из горизонтального положения почти вертикальное, тем самым открыв достаточно пространства в недра колодца, чтобы в них мог проникнуть даже человек не очень солидной комплекции. А уж бобр — тем более.

Звуки, издаваемые манипуляциями с колодезной крышкой, наконец-то привлекли внимание Зверинца.

— Барсик!!! — первой отреагировала Кошатница.

— Стоять! — заорал Глухой, бросаясь к рюкзаку, сползающему в колодец. Он был слишком жаден, чтобы запросто расстаться со своим имуществом, да еще и с ценным трофеем. Распластавшись в прыжке, он шмякнулся на асфальт и успел схватиться за лямку нырнувшего в колодец рюкзака.


Вот только не он потащил на себя рюкзак, а наоборот. Глухого неумолимо потащило в открытое, разделенное крышкой надвое пространство колодца, а он, вместо того, чтобы отпустить лямку, словно к ней приклеился. И вот уже, словно перетекая, вместе с руками в колодец погрузилась голова, плечи, грудь… Еще миг — и браконьер перетек в колодец полностью, только пятки сверкнули.

Возникшая тишина длилась секунду, может быть, две, а потом из недр колодца раздался душераздирающий вопль. На который эхом и хором отреагировал Зверинец. Кыля и сам едва удержался, чтобы не закричать. Может, потому, что внутренним чутьем понимал — это только прелюдия спектакля, самое главное будет впереди. Чутье его не обмануло.

Вопли Зверинца затихли и тут же возобновились, когда что-то вытолкнуло Глухого обратно из колодца. Вытолкнуло не ногами вперед, а головой, но всего лишь по пояс. Глухой больше не вопил; со стоящими дыбом волосами, вытаращенными глазами, высунутым донельзя языком, опираясь на трясущиеся руки, он изо всех сил старался выбраться полностью. Он пыжился, пыжился, но тщетно.