Одеваясь, каждой клеточкой ощущаю, как вместе с теплом приходит какая-то неведомая сила. Словно и не было длинного пути, усталости. Но у меня нет времени вслушиваться в себя, надо торопиться. Женщин на улице все больше и больше. В монастырь я пришел, когда в его дневной жизни наступило короткое время затишья. Монахи разбрелись по кельям, не видно и паломников. Есть время осмотреться.
Монастырь очень древний. Сейчас он напоминает большую стройку. Действительно, работы здесь непочатый край. Что поделаешь, время безжалостно. Даже монастырские строения, когда-то сделанные на совесть, добротно, не выдержали. И надо восстанавливать. Монахов немного. Человек пятнадцать. В основном это молодые люди. В восстановлении им помогают паломники. Здесь рады каждому и каждому найдется место.
Вижу молодого человека, на вид совсем еще мальчика. Очень тихий голос, что-то у него с шеей: голова не поворачивается. Смотря на что-то или на кого-то, в данном случае на меня, поворачивается всем телом.
— Вы подождите немного. Должен пройти отец Иосиф, если он даст благословение, то можете остаться. Вы ведь паломник?
— В какой-то мере, да, но мне нужно завтра идти дальше.
— Подождите все равно. Хотя… Вы, наверное. Голодны? Вон в том сарайчике кухня, еще не должны были все убрать.
Благодарю Андрея, так зовут привратника, и иду на кухню. Несколько женщин, молодых и старых, убирали со столов, мыли посуду. Работали споро, молча. Я ничего не объяснял. Только присел на скамью, появились две тарелки — с вареной картошкой, огурцами, стакан компота и много хлеба. Впрочем, стоит ли описывать каждую минуту пребывания в монастыре? Это для меня они драгоценны и неповторимы, как знать, насколько это интересно другим. Время будто остановилось. Я оставил рюкзак, а сам отправился бродить по монастырю, от храма к храму, от строения к строению. Нежданно-негаданно летний зной сменился потоками воды с небес. Они словно послужили сигналом — монастырь ожил, появилось много людей. Все были чем-то заняты, один я зачарованно стоял и смотрел на купола. Их омывал дождь. Капли стекали вниз, а на старых деревьях по-весеннему заблестела листва. Но так же неожиданно все стихло. Показалось солнце и засверкало на куполах, листве, нагрудных крестах у монахов. Одного из них узнал. Высокий, худой, — тот, кто был в купальне. Он куда-то спешил. Вскоре я понял, куда и зачем. Над монастырем, над окрестностями, над миром раздался высокий и чистый колокольный звон. И замер. Затем второй, третий. Все увереннее и увереннее. Раскрылись двери храма. Началась служба. Ее начала ждал невысокий пожилой человек, одетый так, как одевались в России лет пятьдесят назад. Высокие сапоги, косоворотка. Лицо крестьянское, умное, движения основательные, неспешные. Он охотно рассказал мне о том, что служба будет праздничной, потому что завтра Собор 12 апостолов. А как известно, апостолом был и Иоанн Богослов, имя которого носит монастырь. Родом человек оказался из Уфы, там и проживал, по делам своей церкви приезжал в Москву, но никак не мог не приехать сюда.
