Спустя короткое время трое охранников ввели Козака в какое-то помещение. При этом двое держали под руки заключенного, закованного в ножные браслеты, семенящего мелкой поступью. Третий вдобавок натягивал кожаный поводок, наброшенный ему на шею. Иван едва передвигал ноги. Козаку почти не было необходимости симулировать слабость, он и вправду находился сейчас не в лучшей своей форме.
Его усадили на табурет. Один из охранников, тот, что держал удавку, снял с головы арестанта полотняный мешок, наброшенный еще в тот момент, когда Ивана готовили к выводу из камеры. А вот кожаный ремешок с петлей остался на шее Козака. Охранник встал у него за спиной. Он держал субъекта в оранжевой робе, приведенного в комнату для допросов, на коротком поводке, словно то был не человек, а собака.
Иван с трудом разлепил веки. Это помещение уже было знакомо ему. Именно здесь проходил первый допрос. Действующие лица тоже не поменялись: двое местных и американец с закрытым лицом в песчаном камуфляже и желтых армейских ботинках.
Единственное отличие, которое заметил Иван, заключалось в том, что штора на правой от него стене теперь была полностью раздернута. Часть этой стены, прежде закрытой от него, занимал плоский экран. Другой ее фрагмент, квадрат со стороной примерно в два метра, являл собой окно с непрозрачным поляризованным стеклом.
Козак с усилием повернул голову в ту сторону. Можно было не сомневаться в том, что в соседнем помещении находился еще кто-то. Этот человек в данную секунду внимательно разглядывал его. Сохраняя инкогнито, сидя за поляризованным стеклом, он из своего укрытия наблюдал за арестантом в оранжевой робе.
— Эй, Козак! — Человек в маске, сидящий за столом в компании двух катарских чинов, щелкнул пальцами и приказал: — Смотреть сюда!
Иван уставился на него покрасневшими от бессонницы глазами.
— Мы тут кое-что о тебе выяснили. — Американец открыл папку, лежащую перед ним, взял один из листов, хранившихся в ней, и заявил: — Оказывается, ты никакой не Козак. Твоя настоящая фамилия Козаков. — Человек в маске скороговоркой перевел сказанное на арабский, затем перешел на английский и вновь обратился к арестанту, сидящему на табурете и заметно покачивающемуся: — Что скажешь на это?
— А я должен что-то говорить? — сиплым голосом спросил Иван.
— Дайте ему воды! — распорядился человек с закрытым лицом. — А то ничего не могу разобрать.
Один из охранников передал Козаку пластиковую бутыль, предварительно отвинтив крышку. Иван сделал несколько глотков. Вода показалась ему необыкновенно вкусной. Он был бы не прочь выглохтать все содержимое, но вертухай отобрал у него бутылку.
