16 июня
Рахимбаев приехал в ресторан на Неглинной в половине седьмого вечера, совершенно один, как ему и было велено. Охранник Антонова обыскал южанина, отобрал у него смартфон, после чего ввел в отдельный кабинет.
Обстановка здесь была та же, как и двое суток назад. Стол, как и в минувшую пятницу, сервирован на двоих. Помещение освещено двумя настенными бра. Антонов, не вставая с места, указал гостю на свободное кресло, стоявшее по другую сторону стола.
— Добрый вечер, уважаемый Виктор Михайлович!
— Здравствуйте, Солтанбек! — несколько мягче, чем в прошлый раз, поприветствовал Антонов бывшего главу худжандского клана. — Присаживайтесь!
Южанин был одет так же скромно, да и выглядел он тоже не лучше, чем в пятницу: впавшие щеки, нездоровая, с желтоватым отливом кожа, потерянный взгляд.
— Угощайтесь! — Антонов кивнул на накрытый стол. — Зная, что вы придерживаетесь определенных норм и табу, я предупредил, чтобы нам подали халяльную пищу, соответствующую канонам ислама.
— Спасибо, Виктор-джан.
Антонов налил себе из графина охлажденного клюквенного морса и заявил:
— Я слышал, вас вчера допрашивали в следственном комитете? Сколько длился допрос?
— Примерно шесть часов. Почти до семи вечера.
— Вы знаете, что вас собирались закрыть еще вчера?
Рахимбаев прерывисто вздохнул и ответил:
— Я был готов, говорил вам еще в пятницу, что все к этому идет.
— Как вы думаете, Солтанбек, почему вас до сих пор не посадили в изолятор?
Рахимбаев промокнул платком потное лицо и проговорил:
— По-моему, вы лучше меня это знаете, уважаемый Виктор Михайлович.
— Почему следователи, работающие по вашей преступной группе, до сегодняшнего дня не изменили ваш статус со «свидетеля» на «обвиняемого»?
— Виктор Михайлович!.. — Южанин бросил на него умоляющий взгляд.
— Согласно поправкам в УК от две тысячи тринадцатого года, деяния, предусмотренные пунктом «г» части второй статьи два-два-восемь, караются лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет. — Антонов аккуратно отпил кисловатый напиток, поставил стакан на стол, после чего посмотрел на южанина и продолжил: — В вашем случае, как меня проинформировали свои люди в следственном комитете и наркоконтроле, обвинение собирается просить по максимуму — двадцатку.
