В разные времена мне приходилось слышать, как Вульф высказывал несколько верных наблюдений об убийстве. Однажды он заявил, что никто не сумеет совершить столь сложное действие, как умышленное убийство, не оставив какой-либо зацепочки для следствия. Далее он утверждал, что, несмотря на самое замысловатое исполнение, когда ничто не предоставляется на волю случая, единственный способ совершить убийство и гарантировать себя от разоблачения — это совершить его экспромтом. Подстерегите нужную оказию, будьте наготове и нанесите удар в нужный момент. Он добавил еще, что роскошь убийства экспромтом могут позволить себе лишь те, кто как раз не слишком торопится его совершить.
Что касается смерти Уильяма Гаррисона, федерального судьи из Индианаполиса, то во вторник вечером я был убежден только в одном: если вообще это было преступление и если это было убийство, то это было убийство экспромтом. И еще я хотел бы без обиняков сказать вот что: я знаю, когда дело мне не по зубам. Я знаю пределы своих способностей. В понедельник Пол Чейпин не пробыл в кабинете Ниро Вульфа и трех минут, а мне уже было ясно, что он для меня китайская грамота, и если бы мне самому пришлось им заниматься, хорош бы я тогда был. Когда люди проявляют глубину и сложность натуры, я совершенно теряюсь. Но вот картинки никогда не собьют меня с толку. С головоломками из картинок, даже если они состоят из какого угодно числа кусочков, которые на первый взгляд вообще не подходят друг к другу, я справляюсь запросто. Во вторник я провел шесть часов над картиной смерти судьи Гаррисона — прочел доклады Бэскома, переговорил с шестью свидетелями, включая тридцатиминутный междугородний разговор с Филмором Коллардом, — все это вместо закуски между ленчем и обедом, и выяснил в этом деле три вещи: во-первых, если это было убийство, то око было совершено экспромтом, во-вторых, если его кто-то убил, то это был Пол Чейпин, а в-третьих, перспектива доказать это примерно такова, как доказать, что в жизни можно всего добиться честным путем.
Это случилось почти пять месяцев назад, но все, что произошло с тех пор, начиная от написанных на машинке и рассылаемых по почте стихов, не позволило участникам этого события забыть о нем. Пол Чейпин приехал в Гарвард вместе с Леопольдом Элкасом, хирургом, который отправился туда на выпускной вечер своего сына. Судья Гаррисон приехал по той же причине из Индианаполиса. Драммонд уже был там — как сообщил мне Элкас, — ибо его ежегодно охватывают сомнения в том, что он действительно окончил этот великий университет, и каждый раз в июне он возвращается туда, чтобы убедиться в этом. Элкас ужасно любит Драммонда, примерно так же, как таксист — полицейского. Кейбот и Сидней Лэнг оказались в Бостоне по своим делам, а Бауен был в гостях у Теодора Гейнса, по всей вероятности они вместе пытались сварганить какую-то финансовую операцию. Филмор Коллард каким-то образом сконтактировался со своими бывшими однокурсниками и пригласил их на уик-энд в свою резиденцию близ Марблхеда. Получилось довольно большое сборище, в сумме там было человек тридцать.
