Франц Кафка ставит нас лицом к лицу с проблемой, если уж на то пошло, одиночества Бога, а не нашего собственного одиночества. Наше атомарное положение в человечестве не перечеркивает, а как раз подчеркивает его исключительность: стоит разъять и объяснить модуль и пред взором предстанет въяве модель, и на сем все наши страдания кончатся, и не будет уже никакого смысла стенать в искусстве и ошеломлять в науке.
Проблемы ПУТИ и ЦЕЛИ, их соответствия и этического несоответствия могут быть решаемы (и решаются!) с помощью религиозных построений, которые всего лишь — обходной маневр, попытка обойти противника с флангов и разгромить в пух и прах, оставив на поле сражения сонмы страждущих раненых и еще большее количество трупов, когда мы с изумлением и печалью обнаруживаем, что потери — только с нашей стороны, а загадочный противник так и остается виртуальным, и, естественно, не побежденным.
Природа создала Кафку брюнетом, подарила ему серо-голубые глаза и неизлечимую болезнь, а в качестве бесплатного, казалось бы, приложения — очную ставку с собственной загадкой в его хрупком теле и рефлекторных усилиях. То, что застигает нас время от времени — ТОСКА ПО МИРОВОМУ ПОРЯДКУ В СОБСТВЕННЫХ ДУШАХ — и с разной степенью обостренности, родилось вместе с Францем Кафкой в качестве его родового признака, родимого психологического пятна, которое — опять же по Божественному соизволению — угадывалось его визави при жизни и угадывается при внимательном обращении к текстам.
Франц Кафка — вызов нашей несостоятельности и неспособности адекватной оценки неадекватного поведения. Мы встречаемся с ним не на нейтральной территории его книг, а в собственных душах, пожираемых окружающей действительностью. Да, все просто до религиозной гениальности — БОГ И ДЬЯВОЛ БОРЮТСЯ В НАШИХ ДУШАХ, но Франц Кафка никогда не говорит об этом впрямую, даже не делает намека на это. Он идет путем не колоса, но зерна из евангельской притчи, и, сколько бы я ни размышлял над этим, не ставит перед собой и нами сей осознанной задачи. Собственно, никакой задачи и нет — нами непостижно ОТКРОВЕНИЕ, лишь НАДЕЖДА НА ОТКРОВЕНИЕ мерцает вот тьме бывших и будущих дней.
Вокруг этого откровения столько сломанных копий и поникших надежд, что дьявол позволяет нам отступить на заранее им подготовленные позиции здравого смысла и обывательского бесчувствия.
Что же до ЗЕРНА Франца Кафки, то оно, слегка присыпанное почвой притчи, нетленно и неистребимо ждет своего времени, так как в его распоряжении — Вечность, как в нашем — её микронный промежуток, траченный молью нашего почти бессмысленного существования.
