– Чего-нибудь этакое для звонка? – спросила фройляйн Крёмайер.
– Мне-то зачем? – насмешливо возразил я. – Я ж не сижу в общем бюро!
– О’кей, тогда обычный.
Тут раздался звук, словно пьяный клоун заиграл на ксилофоне. Снова и снова.
– Что это? – в ужасе спросил я.
– Ваш телефон, – ответила фройляйн Крёмайер и добавила: – Мойфюрыр!
– И он так звучит?
– Только когда звонит.
– Немедленно выключите! Я не желаю, чтобы люди принимали меня за идиота!
– Ну так я ж и спросила! Вот, выбирайте!
И тут еще больше клоунов заиграли на самых разных инструментах.
– Это ужасно, – застонал я.
– Вам же до лампочки, что про вас думают.
– Любезная фройляйн Крёмайер, – сказал я, – лично я думаю, что короткие кожаные штаны – самые мужественные штаны из всех существующих. И когда я однажды вновь стану главнокомандующим вермахта, то снаряжу целую дивизию в ледерхозе. И с шерстяными чулками.
В этот момент фройляйн Крёмайер издала весьма своеобразный звук и тут же принялась прочищать нос.
– Ну ладно, вы родом не с юга Германии, вам не понять. Но вот когда эта дивизия выстроится, когда она пойдет парадным шагом, то увидите, что шуточки о коротких штанишках – полная ерунда. Однако, возвращаясь к нашему вопросу: на пути к власти мне пришлось узнать, что ни промышленники, ни государственные деятели не воспринимают как политика человека в коротких ледерхозе. Мало что вызывало у меня такое сожаление, как отказ от этого наряда, но мне пришлось так поступить во благо моему делу и делу народа. И вот что я хочу вам сказать: я пожертвовал моими чудесными штанами не для того, чтобы какой-то телефонный аппарат обесценил эту жертву, выставив меня законченным болванчиком! Так что постарайтесь извлечь из этого устройства пристойный звук!
– Так я ж и спрашивала, – хмыкнула фройляйн Крёмайер и отложила носовой платок. – Могу поставить звонок нормального телефона. Но и вообще что угодно. Слова, звуки, музыку…
– Даже музыку?
– Если только мне самой не придется играть. Она должна быть уже записана.
И тогда она установила “Полет валькирий”.
– Правда хорошо? – спросил я торговца и уверенно поднес телефон к уху.
– Гитлер слушает!
Но я не услышал ничего, кроме летящих далее валькирий.
– Гитлер! – повторил я. – Гитлер слушает!
Валькирии не думали останавливаться. Возможно, звонящий был слишком удивлен, что я самолично оказался у аппарата. Поэтому я крикнул:
– Ставка фюрера!
Ничего не изменилось, только валькирии становились все громче. Ухо уже по-настоящему болело.
