И вновь Саманта не могла понять: он опять взялся за свои отвлеченные теории или имеет в виду нечто другое, то, что произошло – происходит – между ними? «Черт бы меня побрал, – подумала она. – Любая баба смогла бы разобраться. Ну почему у меня не бабские мозги? Я не умею разгадывать эти загадки, мне подавай прямой ответ».
…Ее саму изумила захлестнувшая обоих волна страсти и пришедшая страсти на смену щемящая нежность. На накрахмаленных гостиничных простынях, потом на жестком ворсе ковра и снова на простынях, но уже смятых и влажных от пота, они целовали друг друга до одури, до синяков, и любили, и задыхающимися голосами повторяли, что любят… Саманта Морган, глава SmartGene Biolabs, Сэмми из Шанти-Тауна, не ожидала от себя такого.
И теперь ей необходимо было знать…
– Это все, что ты можешь мне сказать?
– А?
– После сегодняшнего… после этой ночи все, на что ты способен, – это продолжить свои бесплодные умствования?
Вечерский потушил сигарету и взглянул на женщину, как ей показалось, с растерянностью:
– Ах да. Извини. Я был очень пьян. Я не хотел…
Сердце Саманты рухнуло куда-то в самый низ, ниже первого этажа с его банкетным залом, ниже мокрого тротуара и протекающих под ним грязных речных вод. Ниже – наверное, прямиком в ад, хотя Саманта не верила ни в бога, ни в черта.
«Извини». Чтоб ты сдох! Он не хотел, у него просто встал от пары бокалов, и он взял ее – как мог бы взять любую из тех дур, что раскрыв рот слушали его разглагольствования, или даже отельную шлюшку… Взял то, что под руку подвернулось.
Наверное, глаза Саманты снова позеленели, потому что она открыла рот и вывалила Вечерскому все, что думала о нем, и даже то, чего вовсе не думала. Исчезла невозмутимая доктор Морган, и осталась лишь бешеная Сэмми, дочка папаши Моргана, та Сэмми, которая могла запросто утихомирить торчков из отцовской компании и легко перекрикивала даже черных парней с заправки…
Алекс Вечерский выслушал молча. Пожал плечами. Встал с подоконника и, так и не сказав ни слова, вышел из ее номера.
Саманта Морган обменяла билеты на более ранний рейс, чтобы не оказаться в одном самолете с Вечерским. Вернувшись домой, она бросила на пол сумку и первым делом позвонила Диане, леди Ди, старой и единственной подруге, наперснице во всех сердечных – и не только – неприятностях.
Ди поняла все по голосу и примчалась уже через полчаса.
– Ты выглядишь ужасно, детка, – сказала она, деловито включая чайник. – Неужели это меценаты так тебя доконали? Или вас на банкете угостили тухлой икрой?
