Расскажу историю, не имеющую ни малейшего отношения к созданию памятников архитектуры и, тем не менее, чем-то родственную живому духу Кижей.
3
Вечером из маленького села в Плавском районе Тульской области позвонила в Московский Институт имени Склифосовского доярка Нина Николаевна Грязева, умоляя о помощи. Дочь ее, четырнадцатилетняя Лена, умирает в местной больнице после операции по удалению аппендикса. Главный врач института И. И. Стрельников, не получив из Плавского района ни одного документа, который обязывал бы его к дальнейшим действиям (и даже строго формально оправдывал бы их), обратился к хирургу В. А. Соловьеву, только что освободившемуся после дежурства, с вопросом: согласен ли он немедленно выехать на автомашине в Плавск? Был поздний вечер, Соловьева ожидали двое маленьких детей без надзора (жена была в отъезде), но он выехал немедленно и к рассвету был уже в Плавской районной больнице, осмотрел Лену и твердо решил, что нужна экстренная повторная операция. Колхоз, в котором работают родители Лены, — ночь была на излете — обратился к работникам местной санитарной авиации. В Плавске сел самолет, а второй уже ожидал в Туле и доставил девочку и Соловьева в Москву. Операция была поручена одному из лучших хирургов, доктору медицинских наук М. М. Абакумову.
Самые разные люди в течение нескольких часов, решавших судьбу девочки, относились к делу с тем неформальным пониманием долга, которым отмечена истинная человечность.
Чтобы Лена осталась жива, делалось все возможное и даже невозможное.
Она умерла.
Почему?..
Обратимся к первоначальной стадии этой истории. Вернемся в районную Плавскую больницу. Лена поступила в хирургическое отделение (за четверо суток до обращения матери в Москву) с жалобой на боли в животе. Был поставлен диагноз: острый аппендицит. Родители согласились, естественно, на неизбежную операцию.
Начав операцию, хирург после разреза аппендикса не нашел и передал скальпель второму, который после второго разреза повредил то, что надо было беречь больше зеницы ока, удалил то, что надо удалить, не полностью, зашил, не отразил всех печальных подробностей операции в истории болезни и успокоил родителей, оценив состояние девочки как «удовлетворительное».
Но родители видели: девочка умирает.
Она и умерла бы «тихо», если бы истина не обнаружилась в Москве.
«Минуло четверо суток, — напишут потом родители в компетентные органы, — пока мы не начали понимать: нас обманывают, от нас что-то скрывают…»
