— Не надо судить о том, чего не знаешь. Ты меня сам этому учил.
— Плохо, видимо я учил тебя жизни. Если выяснится, что твоя… действительно работает на иностранную разведку, то это конец твоей летной карьеры. И меня по головке не погладят.
Дверь в один из кабинетов распахнулась. Выглянул Соболь.
— Входите, Алексей Кедров. Разговаривать будем.
В кабинете было по спартански пусто. Стол, два стула, сейф в углу и решетки на маленьком окне. Алексей сел. Гром неторопливо достал из сейфа папку с личным делом Кедрова Алексея Антоновича, положил перед собой чистый лист бумаги и приготовился записывать. Соболь многозначительно откашлялся.
— Думаю, что формальности можно пропустить. Мы не сотрудники военной прокуратуры. У нас неофициальный допрос. Считайте, что это разговор по душам. Честный и откровенный. Поэтому, Сергей Афанасьевич, записывать ничего не надо.
Гром не прореагировал и начал покрывать лист мелкими каракулями.
— Гром, я к кому обращаюсь?
— К Сергею Афанасьевичу. Черт! Я уже стал забывать как меня зовут!
Соболь повернулся к Алексею.
— Неприятный случай, Алексей, верно? Более того, случай беспрецедентный, не побоюсь такого определения!
Гром с уважением посмотрел на напарника. Хорошо говорит!
— Мало того, что вы, будучи летчиком испытателем секретного объекта вступили в связь с представительницей иностранного государства, вы еще к тому же потеряли всякую бдительность и не смогли выявить в этой женщине агента вражеской разведки! Как это можно объяснить?
Алексей нахмурился.
— Нечего тут объяснять. Кэтрин не агент, в этом я абсолютно уверен. И если она сделала что то противозаконное, то в этом виновата не она, а кто то другой. Кто использует ее для достижения своих целей.
Соболь ухмыльнулся улыбкой Мефистофеля, в сети которого попала очередная заблудшая душа.
— Что вы говорите? А вот я… мы думаем иначе. Возможно, что ее использует кто то, но ее вина от этого не становится меньше. И ваша, кстати. Которую можно классифицировать как пособничество врагу!
Гром не утерпел и добавил вкрадчиво:
— А за пособничество врагу в советское время расстреливали.
— Вы, что, намекаете, что я работаю на иностранную разведку?
— Если вы думаете, что я намекаю, то очень сильно ошибаетесь! Я констатирую факт! Более того, я утверждаю, что вступив в интимные отношения с врагом, вы сами становитесь чуждым идеям, проповедуемым… чуждыми идеями, проповедуевыми… проповедуемыми…
Гром запутался в «великом и могучем» и посмотрел на Соболя. Тот пришел на помощь товарищу.
