Когда рельсы завибрировали в очередной раз, Манфред решил — пора. Он дождался, когда тепловоз максимально замедлит ход и полез на насыпь.
Все прошло как нельзя лучше. Состав тащился едва-едва и никакого труда не составило ухватиться за скобы, которыми был утыкан бок вагона. Несколько быстрых шагов по ходу, прыжок и ступни почувствовали не хрусткость гравия, а металлическую прочность железного прута. Дарбан взобрался по скобам и спрыгнул внутрь вагона.
К его неудовольствию вагон оказался наполнен углем. Вымазаться с головы до ног в антрацитовой пыли — что тут хорошего? Манфред стал подумывать, не перебраться ли ему в соседний вагон, который вез какие то полипропиленовые мешки то ли с цементом, то ли с мелом но решил не торопиться. Он порядком устал и тело требовало отдыха.
Уголь в вагоне был насыпан тремя большими кучами с двумя провалами между ними. Манфред пристроился около нагретого солнцем борта впереди, чтобы не несло в лицо угольными крошками, некоторое время прислушивался к ровному стуку колес и незаметно задремал.
Пробуждение было неожиданным. Угольная куча у его ног внезапно ожила. Зашевелилась, заворочалась разбрасывая комки, приподнялась и из нее появилась какая то черная тряпка. Манфред вскочил, тут же упал от вагонного толчка и уже лежа судорожно выхватил из-за пазухи пистолет.
Вслед за тряпкой из угля появилась рука, такого же черного цвета как и тряпка. Короткие пальцы несколько раз судорожно схватили воздух, рука описала полукруг, разбрасывая уголь и наконец из антрацитовой кучи появился сам владелец конечностей — вначале голова с лицом кочегара, потом туловище. Негритос поневоле вывернулся, вытащил ноги и, широко разевая рот огляделся.
Перед Дарбаном сидел коренастый широкоплечий парень в темной робе, таких же темных штанах и грубых ботинках. На кармашке у него красовалась почти белая полоска материи с какими то то ли буквами, то ли цифрами. Он вытирал чумазое лицо мягкой матерчатой кепкой с козырьком и растерянно смотрел на Манфреда.
Дарбан приподнялся и осторожно отодвинулся к противоположному борту вагона. Следовало пристрелить этого нечаянного попутчика немедленно, но что то подсказывало ему, что торопиться не стоит.
Тем временем парень понемногу пришел в себя. Выражение растерянности исчезло с его лица и на нем проявилась усиленная работа мысли. Дарбан заметил, как он осторожно тянет руку к карману.
Манфред качнул стволом.
— Не надо. Умрешь.
Парень отдернул руку, внезапно зарычал как зверь, попавший в капкан и рухнул навзничь.
