— Ты молодец. Я думал на меня управление сбросишь.
— Тебе доверь. Угробишь машину.
Игорь засмеялся.
— А все же, наверное, сердечко застучало!
— Самую малость. Умирать никому не хочется.
— Брось! Наша смерть еще не родилась.
Подкатили лесенки. Они выбрались из кабины и к ним тут же подбежал пилот резервного экипажа — Павел Соколов. Следом неторопливо подошел еще один — Борис Корин. Соколов бросился обниматься и с ходу зачастил:
— Ну мужики молотки вы! Я как услышал, что в штопор без движка свалились, думал все, хана «Саблезубому»! Ты выводил?
Он ткнул кулаком Игоря в плечо.
— Нет, Лешик расстарался! Как закричит — умру, но истребитель спасу! Посинел весь, трясется. Он бы, может и катапультировался, да от РУС-а руки оторвать не смог!
— Че-го!?
Павел согнулся от смеха. Борис покачал головой.
— Глупость какая-то. Ну, а если не получилось бы? Машину загубили, сами погибли. Как хотите, а я такого неоправданного геройства не понимаю.
— А геройство, Боря, это просто геройство. Оно с прилагательными не дружит.
— И все таки я…
Бориса и Павла оттеснили ликующие техники. От машины скорой помощи к пилотам сквозь толпу пробивался начальник медчасти Леонов и санитары с носилками.
— Освободите дорогу! Пропустите немедленно! Так… Алексей… Игорь. Быстро на носилки и в медчасть!
— Гена, ты что, из нас посмешище хочешь сделать? Какие носилки!?
— Как самочувствие?
— Да лучше не бывает!
— Все равно. Сами можете двигаться?
— Хоть бегом.
— Бегом не надо. Шагом, осторожно шагом марш в медчасть! На обследование.
Игорь развел руками — что тут поделаешь! Геннадий растолкал толпу и они двинулись по летному полю в сторону КДП — впереди Игорь и Алексей, за ними Леонов, далее санитары с носилками и последней — машина с красными крестами. Игорь оглянулся на Леонова, близко ли и спросил у Алексея:
— Что решил? Отвечать будешь?
— Ты о чем?
— На письмо отвечать будешь?
— Какое письмо?
— Девушке своей.
— Какой девушк… А! Вон ты о чем… Ты знаешь, в свете последних бурных событий как то отдалилось все…
— Вот! Результат достигнут! Прав был мой брат! Когда я в далеком сопливом детстве порезал палец… В общем, самое лучшее лекарство — хорошая оплеуха! Впрочем, я повторяюсь, кажется.
— Лекарство… Наверное, да. Только брат не всегда рядом.
Игорь плотоядно потер ладони.
— Так рученьки — то вот они! Все в них, в родимых!
Алексей сделал еще несколько шагов и остановился. Кавалькада за его спиной замедлила скорость.
— Что ты сказал!? Повтори.
