Он знать не знал, что девушка и не могла его насторожить! Официантка не заметила, как зашедший на кухню односельчанин подлил в стакан с чаем для Сектантка бесцветную жидкость. Капитолина безмятежно вынесла в зал отравленный напиток. При всем желании Журбин не мог прочесть в ее мыслях и намека на опасность. Он спокойно выпил чай.
А когда прошел по проходу мимо столиков к двери, привычно считывая эмоциональный фон заполненного зала, трех мужчин уже не было в закусочной: гопники поджидали чужака на улице. Если бы Сектант почувствовал себя плохо еще в таверне, притворившаяся заботливыми друзьями троица вывела бы его в туалет и там обчистила карманы. (Арсений, словно по заказу, сел через-чур удобно, возле двери к туалету.) Но парень допивал чай уже практически на ходу, бандиты поняли, что схудится ему уже на улице и вышли. Встали за углом закусочной и стали ждать.
Если бы Журбин заказал в таверне что-то крепче чая, то клофелин подмешанный в спиртное убил бы его в течении получаса — дозу ему выделили откровенно лошадиную, такую, чтоб наверняка свалила. Если бы у Сеньки хватило сил пройти хотя бы двести метров, то со двора Валдаевых его б уже учуяла Лаура-Миранда и пошла навстречу, уловив чуткими волчьими ушами, что с другом происходит нечто странное — шаги неловкие, дыхание сбивается. Журбин мог выйти из закусочной не один, а с кем-то еще…
Вариантов набиралось много, но Арсению достался наихудший: он вышел в одиночестве на пустую улицу и упал возле крыльца. И посему его потащили за рюмочную, где метрах в пятидесяти, еще летом, при оседании грунта образовался провал. Глубочайшая земляная щель доходила до шахтовых разработок, изгрызших недра под поселком, стенки провала регулярно осыпались, Арсения волокли прямиком к естественной могиле.
Закапывать не надо — засыплет по любому.
Бушующая над поселком снежная буря прикроет прочие след: пришел чужак и сгинул.
В буране, что ли, заблудилось?
* * *
Журбин барахтался в черной полынье. Ледяное крошево облепляло плечи, руки-ноги онемели и отказывались двигаться. Пальцы ныли так, словно их безжалостно обработали молотком. Из замороженного горла наружу рвался стон…
— Открой глаза, — гудел в ушах приказ. — Журбин, открой глаза.
Глаза Арсений открыл прежде чем понял, что слышит совершенно незнакомый голос. Но после того как догадался, что ледяная полынья ему причудилась, приснилась.
Сенька медленно разлепил веки, посмотрел перед собой… На фоне весьма несвежего потрескавшегося потолка прорисовалось одутловатое лицо с морщинами и оспинами. Мужчина с густыми пшеничными усами склонялся над лежащим парнем и требовательно выговаривал:
