Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно | страница 76

Больной не имел права лежать дома более трех дней без посещения проповедника общины. Повсюду орудовали профессиональные шпионы и процветали «непрофессиональные» доносы. Царили страх и подозрительность.

Религиозный вождь выступал на правах вершителя судеб. Если ему открылась истина, если он постиг пути развития общества, то массе верующих не оставалось ничего иного, как шествовать этим путем. Ослоухие проповедники превращали паству в стадо ослов, бредущее к будущим благам, (в загробной жизни). Святая ослиность стала высокой общественной добродетелью!

Надо оговориться: Бруно выступал против идеи предопределения с философских позиций, всячески избегая затрагивать области религии, политики, общественной жизни. Однако напрасно он надеялся, что может завязаться философская дискуссия. Слишком важные практические мероприятия, идеологические установки были связаны с учением о предопределении. Вот почему столь яростно опровергли Бруно его противники. Не на словах, а на деле — репрессиями.

«На всякого мудреца довольно простоты». Как ни странно, Бруно искренне надеялся — зная богословов! — на то, что ему будет дозволено философствовать свободно. Он даже доказывал, что свободные философские рассуждения укрепляют религию.

Можно ли было надеяться, что логичные доводы смогут поколебать упрямство святых ослов?! Да кто из них будет слушать эти слова? А если выслушает и вдумается в них — тем хуже. Разве не ясно, что Бруно принижает догматическое богословие, отводя ему роль клетки для «грубых народов», и возвышает свободную философию, предназначенную для «созерцающих истину»?

Бруно был совершенно не приспособлен к той социальной и духовной среде, которая сложилась в конце XVI века в Европе. Он и не желал приспосабливаться. В эпоху торжества догматизма и нетерпимости провозглашал идеи свободы, разума, любви. Он был нетерпим к нетерпимости. Был убежден, что нет и не может быть философии, зависимой от религиозных догм, единственно верной и неизменной.

Подобные взгляды в тот период имели мужество утверждать очень немногие. Судьба их была трагична. Избравший путь преодоления обрекал себя на лишения и опасности.

Бруно был волен выбирать путь приспособления или преодоления. Он выбрал второе. И этим был обречен. Обречен на скитания, тяготы жизни и мученическую смерть. Обречен на бессмертие за гранью личного существования.

Ты, девочка! Ты, с ангельским лицом,