Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно | страница 26
Науку Коперник осмеливался называть «скорее божественной, чем человеческой». По его мнению, значение науки вовсе не исчерпывается утолением любознательности и практической пользой: «И так как цель всех благородных наук — отвлечение человека от пороков и направление его разума к лучшему, то больше всего может сделать астрономия вследствие представляемого ею разуму почти невероятно большого наслаждения».
Научное значение было сопоставлено со знанием божественного откровения и как способ постижения истины, и как средство возвысить душу человеческую, и как источник счастья, светлой радости познания.
Глава вторая
Комедия бытия
Ты, мать-земля, душе моей близка —
И далека. Люблю я смех и радость,
Но в радости моей — всегда тоска,
В тоске всегда — таинственная сладость!
И вот он посох странника берет:
Простите, келий сумрачные своды!
Его душа, всем чуждая, живет.
Теперь одним: дыханием свободы.
И. Бунин. Джордано Бруно
«Италия, Неаполь, Нола! Страна, благословенная небом, глава и десница земного шара, правительница и победительница других поколений, ты всегда представлялась мне матерью и наставницей добродетелей, наук и человеческого развития».
Так восторженно вспоминал о своей родине Джордано Бруно, называвший себя Ноланцем, а свою «философию рассвета» ноланской. Ему не суждено было долго жить на родной земле. Но верность и любовь к ней он пронес через свои долгие годы скитаний.
Личность человека формируется в детстве. И влияют на ее становление не только родные и близкие, не только нравы эпохи и домашняя обстановка, но также и окружающая природа. Родина — единство родного народа и родимой земли.
Уроки людей и природы
Нола — крохотный городок невдалеке от Неаполя. Лазурный берег Средиземного моря дальше от Нолы, чем грозный вулкан Везувий. О море Бруно не оставил воспоминаний. Везувий запомнился ему хорошо, на всю жизнь.
Он был ребенком хрупким и впечатлительным. О его детстве сохранились только его собственные отрывочные воспоминания.
Везувий для ноланцев был «своей» горой. Они издавна считали его своим защитником и покровителем. Возможно, эта почтительность сохранялась с той поры, когда грозную огнедышащую гору боялись и обожествляли.
Жизнь возле действующего вулкана для кого-то может показаться слишком опасной и беспокойной, а окрестности вулкана мрачными и безжизненными.
Однако в действительности катастрофические извержения редки, а вулканический пепел, периодически падающий на поля, — превосходное удобрение. Окрестности вулканов, куда не заползают огнедышащие языки лавы и не долетают раскаленные вулканические бомбы, особенно плодородны.
