По крыльцу, впереди Завьялова поднималась парочка худосочных оболтусов в болтающихся на бедрах джинсах размера эдак пятьдесят четвертого. Из заднего кармана приспущенных порточков торчала неначатая пачка "Беломора". Оболтусы тусовочно вихляли бедрами, приплясывали на ходу; Завьялов вдруг почувствовал себя ослом, перед мордой коего болтают сочнейшей морковкой.
Глаза не отрываясь смотрели на торчащую из кармана папиросную пачку…
Рот заполнился тугой слюной… Голова как будто ватой забилась.
"Курево!" — отчетливо понял Завьялов. Дедку до жути, до полуобморока не хватает никотина! Еще в ванной он был готов скончаться от никотинового голода, который Боря принял за похмелье!
Но папиросы все-таки не водка. Превратившись в абсолютного осла перед морковкой, Завьялов тащился по холлу "Ладьи" за расхлябанной парочкой обормотов в коротких ярких куртках — малиновой и желтой; не мог остановиться, не мог свернуть в другую сторону. Папиросная пачка стала наваждением, желудок вибрировал тошнотворными позывами, Борис коротко прошипел Иннокентию: "Дуй за мной!" И начал спускаться к туалетам под залом для боулинга.
Парнишки быстро проскочили длинный коридор с расписанными стенами, прошли к умывальникам.
Завьялов предположил, что помимо папиросной пачки, в карманах пацанов лежит и коробочек с травкой. Парни решили забить "патроны" прямо в клубе, в тепле, при свете. Туалет под боулингом был непопулярен, посетители предпочитали не бегать по лестнице, а навещать удобства первого этажа или ресторана.
Парнишки обустроились в углу возле корзины для использованных бумажных полотенец. Закрыли спинами то, что собирались творить шаловливые ручонки…
В уборную зашел Завянь.
Кешу, на подходе к лестнице зацепил завьяловский знакомый, выпутаться Иннокентий не смог — застрял наверху, пытаясь сообразить — что делать?! раз инструкций не было!
Парнишки оглянулись на шикарно прикинутого дядю. Развернулись, пряча ручонки за спиной…
— Ребята, папироску не одолжите? — сглотнув тугой, застрявший в горле тошнотворный комок, просипел Завьялов. Просительно. Как нищий.
Ребятки оглядели, невразумительно мычавшего дедка в нехилом костюмчике и штиблетах. Подумали — ошиблись: дед не крутой папик, а чмо, обвязанное шейным платочком.
Тот, что был в малиновой куртке, нагло хмыкнул:
— Ты чо, дед? "Белочку" словил? Вали отсюда!
Наглецов и малолетних хамов Завьялов не переносил.
Вот вроде бы. Подошел приличный трезвый гражданин. Весьма почтенного возраста, заметим. Попросил у молодежи папироску.
