- Высший бал тебе. Держишься правильно. Пожалуй, я тебе совершенно не нужна, как инструктор, Наум.
- Ты, что ты, Маша, - отозвался я польщенный ее оценкой. - Без тебя мне будет неуютно.
Мир не без добрых людей, особенно в это лихое время. Не успели мы сесть за стол и пропустить по пару стаканчиков, добытой мной из под прилавка водки, в дверь раздался требовательный стук.
- Кого это принесла нелегкая? - вопросила Мария, тревожно посматривая на меня.
- Соседка за солью пришла! - ответил я, внутренне напрягаясь.
Я быстро сунул финку в голенище сапога, успев заметить, как Мария извлекла свой табельный ТТ и передернула затвор, досылая патрон в патронник.
- Будь осторожен, - предупредила она, когда я пошел открывать дверь.
Это была не соседка. На пороге стоял молодой милиционер в звании старшего лейтенанта.
- Чем обязан высокому начальству? - уточнил я.
- Проверка паспортного режима! - отозвался старлей. - Предъявите ваши документы! Откуда прибыли? Кто еще тут проживает?
- Это, пожалуйста, гражданин начальник. Это мы мигом, - переключаясь на блатную манеру разговора и пропуская представителя власти в квартиру, ответил я. - Только извините за назойливость, светаните ваши документики, а то урки в конец совсем оборзели, в шмутки мусорские рядятся, на человеков шухер напрасный наводят.
- Да как ты смеешь? - возмутился старлей, видимо еще не привыкший к такому обращению. Но потом, чуть подумав, не стал со мной спорить и нехотя показал раскрытое удостоверение:
- Оперуполномоченный по городу Чите, старший лейтенант Соколов!
Я ушел в комнату и вынес документы, которыми нас с Марией снабдил майор Волосников.
- Все чин чинарём, гражданин начальничек! - пел я елейным голосом, пока оперуполномоченный просматривал наши бумаги. - На свободе нахожусь по чистой амнистии, моя супружница, значит, тоже. Вы не думайте ничего плохого, завязали мы, я на работенку непыльную уже устроился... Так, что мы граждане законопослушные и что бы обидеть кого, нет, боже упаси!
Старлей просмотрел документы, вернул их мне:
- На воинский учет встать надо! - заметил он.
- Так у меня белый билет! - напомнил я. - Язва. Пить доктора запретили. Не злоупотребляю, как есть балакаю[4].
Я говорил тихим голосом придавая ему оттенок горького сожаления. Но перед приходом старлея, я успел дважды приложиться к стакану и свежий запах спиртного, он, конечно, почувствовал. Посмотрев на меня, как на врага народа, милиционер, вернул мои документы и недовольно покачивая головой, ушел.
