Я, прочитав биографию "своего тернистого жизненного бандитского пути" продолжал некоторое время тупо смотреть на бумаги. В моем представлении возник образ матерого небритого уголовника, с наклеенным на щеке крест на крест пластырем, сверкающего массой наколок и с папиросой в уголку рта. Меня передернуло. Наконец, я вернул их майору Волосникову, спросил:
- И это все сделал я?
- Именно так, - без всякой улыбки сухо произнес Волосников.
- Но тут же черном по белому написано, что Рабер погиб? - заметил я.
- Нет, - Волосников изучал мою реакцию. - Не погиб. Он был тяжело контужен, но выжил. И находится перед мной...
- Но это действительно не я, - я не выдержав, попытался возражать. - Это какая-то ошибка!
- Не уверен, что это ошибка, - майор Волосников сложил на столе пальцы в замок. - Вы страдаете тяжелой формой амнезии и поэтому ничего не помните. Моя задача - помочь вам вспомнить свое прошлое.
- Но я не преступник! - не выдержал я. - А этот человек, судя по характеристике, матерый зэка.
- Так и есть, - подтвердил майор Волосников. - Вы обязательно должны вспомнить, чем занимался этот матерый зэка. Ведь вы и он - одно и то же лицо, Рабер!
- Не знаю, - я был совершенно ошарашен свалившейся на меня информацией.
- Впрочем, - заметил Волосников, - если у вас нет желания вспоминать свое прошлое, то я ничем больше не могу вам помочь. Вы вернетесь в лагерь досиживать свой срок. Третьего пути у вас просто нет. Кстати, вам известно, какую руду начинают добывать в Борлаге?
- Известно. Полоний, - брякнул я.
Волосников взглянул на меня с нескрываемым уважением. Это была важнейшая государственная тайна СССР, стратегического характера, которая не подлежала разглашению.
- Верно, радиоактивный полоний для создания атомной бомбы, - тихо сказал Волосников. - Зека, попавшие в этот лагерь никогда не выйдут оттуда. Если бы вы побыли еще полгода в Борлаге, то были бы мертвы. Вы это понимаете?
- Конечно, - вздохнул я. Волосников был, бесспорно, прав. Мне навесили срок на малую катушку, отправили в лагерь, где происходит добыча элементов уранового ряда. По-любому, я никогда бы не вышел на свободу живым...
- Вышестоящее командование настаивает, товарищ Рабер, что бы вы вспомнили, что с вами произошло, и обязательно продолжили свою работу. Что вы думаете об этом предложении?
- Мою работу? - я еще не понимал о чем речь.
- Службу, товарищ Рабер.
"Товарищ", - подумал я. - "Неплохое начало".
