Вертухаи просто измучивались, отбирая у блатных колоды карт. Отобрал, успокоился, ан нет, блатные опять играют, но уже другой колодой.
За игру в карты вообще был положен БУР или карцер, как за нарушение режима, но если бы все картежники туда попадали, то их пришлось бы сажать по предварительной очереди, которая выстроилась бы лет на десять вперед.
Я же, как говорят, с колодой родился. И за бороду крепко короля держал[12].
Мы сели играть. Жобин играл с Котькой. Наш Фан-Фаныч, который вдруг почувствовал себя уважаемым блатарем, играл увлеченно. Но где тонко, там и рвется...
- Очко! - радостно вскричал Жобин, выиграв кон.
- Понял тебя, на очко, значит, играешь следующую партию, - прошипел Котька Ростов и незаметно подмигнул мне.
- На какое очко? - Жобин посмотрел на Константина. Потом до него дошел смысл произнесенных им слов. - Я не играю на очко!
- Ты сам сказал "очко", - возразил Ростов. - Все слышали! У нас можно играть на все, что пожелаешь.
- Но я хотел сказать, что у меня двадцать одно!
- Ты тут подливу не гони[13], бычок обоссаный! Не знаю, что ты хотел сказать, - неумолимо продолжал гнуть свое Ростов. - Я тебя за язык не тянул.
А Белка тут же обратился к очкастому фашисту, сидевшему на соседней шконке и потребовал:
- Ты, фраер, слышал, как этот вор подснежный[14] произнес слово "очко"?
Тот обрадовался, что можно вступить в разговор и подтвердил:
- Слышал, - и тут же пользуясь, случаем, явно страдая от вынужденного камерного безделья, попросил: - У тебя случайно почитать, ничего нет?
- Почитать раньше надо было отца и мать иначе сюда бы не попал, - ответил нравоучительно Белка. Белка ничего и никогда не читал. И тут же повернулся к Жобину:
- Вот, другие тоже слышали, не отвертишься! Слово держать надо! Забыл с кем шпилять сел?
Жобин сник. Он со страхом ждал своего проигрыша и конечно проиграл.
- Так, фуфлыжник, срок тебе дается два дня, - заявил Ростов. - Очко свое выкупать будешь! Не выкупишь, долги не отдашь - готовься в шкварные!
- И сколько я должен? - затрясся он.
- Пять тысяч гони, иначе...
Тут Котька Ростов покривил душой, загнул через край. В лагерях "очко" оценивалось в 1200 рублей в те времена, что бы вы знали. Две средние зарплаты...
- Так нельзя!- пробубнил Жобин.
- Ты здесь никто, и фамилия твоя никак! Деньги готовь, падаль! И сыпь отсюда!
Жобин вдруг заревел во весь голос. Он соскочил со шконки, ломанулся на кормушку, подскочив к двери камеры, и забарабанил в нее со всей силы:
