Пробежав примерно половину переулка, я торможу под уличным фонарем, прислоняюсь к стене и пытаюсь отдышаться. Согнувшись, уперев ладони в колени, я чувствую, как по спине стекает горячий пот. Волосы, связанные в конский хвост, прилипли к шее. Поднимаю руку, чтобы убрать их, и внезапно замечаю печать клуба. На штампе — красный койот с пылающими багровыми глазами. В голове эхом звучат слова Паломы: «Ты даже не представляешь, какие тайны хранит наш маленький городок. Здесь полно хитрых Койотов, ты должна быть умнее этих плутов».
Отклеиваюсь от кирпичной кладки и слепо направляюсь в сторону улицы. Со всех сторон начинают приближаться светящиеся люди. Вскоре они окружают меня. Травы явно не действуют, огненные силуэты выпрыгивают из окон, выскакивают из дверей. Вороны снуют у моих ног, клюют меня и в ярости каркают, когда я натыкаюсь на них. Я иду прямо по ним, превращая их тела в окровавленные ошметки. Перья пристают к подошвам сандалий.
От остановки меня отделяет несколько метров асфальта. Я устала от «Кроличьей норы», от черных птиц и от юношей с нечеловеческими глазами. Ничего, справлюсь. Я должна. У меня нет выбора.
Я плетусь вперед. Мои губы шевелятся в безмолвной мольбе: «Помогите мне! Пожалуйста. Хоть кто-нибудь!» Но я вижу лишь яркие точки, мерцающие в воздухе, и слышу визг шин и крики. Я покачиваюсь, пытаясь увернуться от теней.
Передо мной возникают яркие круги света. Удар раскаленного металла заставляет меня взлететь, взмыть прямо в небо, раскинув руки, подобно крыльям, пока сила тяжести не напоминает о себе и не заставляет рухнуть на асфальт. Камни, острые, как бритва, рвут мою одежду, впиваются в тело. Я вдыхаю запах горелой резины. Последнее, что я вижу, это проплывающее по темным облакам лицо отца. Он явно разочарован во мне.
Я отметала его предупреждения. На площади в Марокко я была слишком поглощена жутким видом его окровавленной головы. Теперь из-за своей невнимательности, я повторяю его судьбу. Только еще хуже. Я умираю в Очаровании.
ДОРОГОЙ ДУХОВ
Палома склоняется над надгробием, шепчет что-то по-испански, смахивает ладонью пыль и бережно кладет букет на могилу. Она нарвала цветы в своем саду — яркие фиолетовые и золотистые, они продолжают цвести, несмотря на глубокую осень. Ее взгляд серьезен, колени утопают в сухой траве, а коса спускается с плеча и скользит по прямоугольному надгробию. Палома убирает ее и оборачивается, услышав мой вопрос.
