— Не беспокойся, сегодня я никого не жду. У нас есть целый день, чтобы получше узнать друг друга.
— Тогда, может, там и начнем? Ведь я официально объявлена сумасшедшей, и меня сюда прислали лечиться.
Палома бросает на меня загадочный взгляд, в котором сквозят сочувствие, печаль, сожаление.
— Ты не сумасшедшая.
Она прислоняется к кухонной стойке, выложенной испанскими изразцами, и задумывается.
— И я абсолютно ничего не могу сделать, чтобы исцелить тебя.
Изумленно таращусь на нее и истерически спрашиваю:
— А зачем я сюда приехала в таком случае? Почему вы забрали меня у Дженники?
— Ты меня неправильно поняла.
Она выпрямляется и знаком показывает следовать за ней. Разжигает составленные конусом поленья в камине. Они трещат и рассыпают искры, а Палома устраивается на кушетке.
— Дайра, тебя не нужно ни от чего лечить.
Присаживаюсь на ручку кресла, сердито ерзаю и туго затягиваю халат. Понятия не имею, что она вещает, — ее двусмысленная фраза звучит очень подозрительно. Надо бы позвонить Дженнике: пусть она приедет побыстрей и заберет меня отсюда!
Но Палома продолжает:
— У Джанго было подобное состояние. Это всегда начинается примерно в шестнадцать лет.
— Значит, я действительно чокнутая. Замечательно! — вздыхаю я. — Да еще и унаследовала безумие от отца.
Скриплю зубами, в ярости дергаю пояс халата, и материя рвется. Чудесно! Стоило проделать весь путь, чтобы услышать тот же диагноз, что и в Марокко, и в Лос-Анджелесе! Но Палома сурово поправляет меня:
— Повторяю. Ты — не сумасшедшая! Это может выглядеть и ощущаться как помешательство, но ты не больна. То, что с тобой происходит, — начало изменений, вызванных твоей биологической наследственностью. Наш род передает особый дар из поколения в поколение, и всегда — только первому ребенку.
Что за бред? В недоумении пялюсь на Палому. Вижу, как шевелятся ее губы, но ее объяснения чересчур сложны для меня. Голова у меня кружится, и я с трудом выдавливаю:
— Но зачем тогда заводить детей? Я серьезно! Почему Джанго рисковал? Он вообще не предохранялся!
— Мой сын был молод, полон идей и упрям, как все подростки. Я предупреждала его, но он меня игнорировал. Решил, что, сбежав, избавится от видений. Но спрятаться от них невозможно. Видения найдут тебя везде. Мне сообщили, что в первый раз симптомы появились у тебя в Марракеше, но я уверена, ты сталкивалась с ними и раньше.
Из-за подступившей паники у меня начинаются спазмы в желудке, а грудь сжимается так, что я едва могу сделать вздох. Беспомощно озираюсь по сторонам, а Палома произносит:
