Пока же голова послужила другой цели: кое-как упакованная в фирменный пакет, она стала очередным испытанием для белобрысого.
Бруни старалась не оборачиваться, чтобы Филипп не заметил на ее лице злорадную улыбку. Она и без того представляла, как он тащится за ней, цепляя прохожих рогами — пару раз до нее донеслись возмущенные возгласы — и как мысленно костерит и ее, и эту голову, и всех вокруг.
В сопровождении этого своеобразного эскорта она прошла всю Шелингштрассе, рассматривая витрины и заглядывая в бутики, и повернула назад лишь потому, что пора было ехать в теннисный клуб, к Гарольду.
Часам к восьми Бруни заметила на физиономии белобрысого первые признаки усталости. Отлично! Теперь самое время заскочить домой, «пригладить перышки» и ехать на свидание. Нельзя же допустить, чтобы бедняга Педро умер от тоски и одиночества!
Встречалась она с ним обычно в баре неподалеку от американского консульства. Иногда они потом ехали еще куда-то потанцевать, посмотреть шоу или просто погулять по ночному городу — а порой проводили в баре весь вечер.
Зайдя туда, можно было представить себе, что ты где-нибудь в Бостоне или в Питтсбурге: чернокожий бармен, который умел приготовить не меньше сотни коктейлей; приятная полутьма, музыкальный автомат слева от стойки… Ну а кроме того, со всех сторон звучала английская речь: чуть ли не половину посетителей бара составляли американцы. Не то чтобы Бруни не любила немцев, но все-таки иногда приятно побыть среди «своих»!
Пабло, как всегда, опаздывал. В начале их отношений ее это раздражало, но потом она поняла, что сердиться бесполезно. И пытаться его перевоспитать — тоже.
Она прошла к стойке, села на высокий табурет и заказала коктейль. Через минуту вошел белобрысый и занял столик в углу.
Еще в машине Бруни предупредила его:
— Я на свидание еду, так что изволь держаться от меня подальше — у меня бойфренд о-очень ревнивый!
Он, по своему обыкновению, и ухом не повел, но, похоже, принял к сведению.
Пабло появился через четверть часа — сияющий, элегантный и настроенный весьма романтически.
— О Белиссима, я весь у твоих ног и жду справедливой кары! — возопил он, сделал вид, что действительно собирается упасть на колени, но стоило ей рассмеяться, как тут же попытался ее поцеловать. Бруни возражать не стала.
Целовались они долго и со вкусом — Пабло был в этом деле большой мастак — и прервались, только услышав многозначительное покашливание бармена.
Она сразу бросила взгляд в тот угол, где сидел белобрысый — видел? Но столик был пуст… Как это?!
