Екатерина, готовая выпить хоть ртуть, лишь бы избавиться от боли, послушно осушила сосуд и тут же выгнулась с отчаянным криком. Низ живота словно ножом вспороло, и женщина забилась в мокрой постели, чувствуя, как к горлу подступает удушающая рвота.
– Тише, тише… – Вилли закрыл рот Екатерины ладонью и всем телом налег на нее, удерживая корчащуюся любовницу в одном положении. Его самого трясло как в припадке – лекарь, тайно давший ему это средство, уверял, что оно действует безотказно.
– Главное, – сказал лекарь, протягивая ему пузырек, стоящий, как золотое кольцо, – соблюсти правильную дозировку. Несколько капель в течение недели заставят чрево исторгнуть плод.
Неделю Виллим исправно подмешивал зелье Екатерине в чай, вино и воду. Он уж было потерял надежду, как вдруг императрица слегла.
– Петя! – вдруг закричала Екатерина и потеряла сознание.
Фаворит отпустил женщину и выпрямился. На измятой сорочке царицы медленно расплывалось кровавое пятно. Виллим потер виски дрожащей рукой, выглянул в коридор и жестами подозвал одну из фрейлин, которая была ему надежным другом при царском дворе.
– Убери все и избавься от следов наиаккуратнейшим образом, – распорядился Монс и вышел из покоев царицы.
– Императрице Екатерине полегчало, – радостно объявил он дворцовым лекарям и придворным, столпившимся в соседнем зале. Те посветлели лицами и разошлись, обсуждая царицыну болезнь.
– Бог миловал… – невесть с кем поделился фаворит. – Впрочем, я всегда был везунчиком.
И он отправился в кабак, заливать облегчение ядреным самогоном.
* * *
Потеряв ребенка, Екатерина оправилась довольно быстро, так и не узнав, кто помог ей в этом непотребном деле. Женщина списала все на уже не очень молодой организм и волю судьбы, которой неугодно было ввергнуть императрицу в немилость царя. Полностью восстановив силы, Екатерина тут же сократила свои встречи с Виллимом. Ее снова терзали дурные предчувствия – недавно ей приснился кошмар, в котором место на полке царской кунсткамеры занимала голова не Марии Гамильтон, а Виллима Монса.
– Но почему? – бушевал фаворит, изображая пылкое негодование несправедливо отвергнутого любовника. – Аль я больше тебе не люб?
На самом деле Виллим даже радовался такому повороту событий – после пережитого стресса ему больше не хотелось дергать судьбу за хвост.
– Люб, Вилличка, люб ты мне, – Екатерина страдала от мук выбора, но знала, что муки совести будут терзать ее еще сильнее. – Я все равно буду твоей, лишь дай мне время царя ублажить…
